М.Ж.: Челябинск выступил с федеральной инициативой – регистрировать всех домашних животных. Способен ли закон такой повлиять в целом на ситуацию с бездомными собаками и в Магадане, в частности?
В.Б.: Нет, конечно. Но я приветствую законопроект, потому что это начало. На проблему начали обращать внимание на таком уровне. Он призывает общество к плотному обсуждению вопроса без всяких поляризаций в сторону мнения зоозащитников или же, не знаю кого им противопоставить, людей, которые считают, что эту проблему нужно решать радикально. Это решение достаточно жестоко и многим не хочется даже вслушиваться в эту проблему, потому как иным способом ее, видимо, решить невозможно.
М.Ж.: Виктор Алексеевич, мы ходим все вокруг да около…. Вы о чем сейчас говорите? О том, чтобы отстреливать бездомных собак?
В.Б.: Да, речь об этом. Этот вопрос, в принципе, уже изучен, но он отдан на откуп каким-то либералистическим взглядам немножечко не свойственным мировоззрению современного нашего обывателя. Все эти вопросы, которые мы ставим в этой плоскости, они крайне непонятны. Меж тем, вот опять девочку покусали на Марчекане. Это было 10 апреля. За лицо укусили. И это мы еще не говорим о том, что произошло с психикой ребенка. На ребенка напали собаки безнадзорные, одичалые, живущие на территории муниципального образования. Это не лес, это не какой-то там заповедник, заказник или еще что-то. Это место проживания людей, оно должно быть безопасным максимально во всех смыслах. И здесь применять двойные стандарты некорректно. Это равносильно тому, если представить такую ситуацию. Гражданин жил, пил беспробудно, в доме завелись тараканы и крысы. Потом человек решил разобраться с этой проблемой, а ему говорят нет-нет. Ты вон в том углу сделай для крыс место кормежки.
М.Ж.: А для тараканов сделай заказник….
В.Б.: Конечно, мы смеемся. Но обсуждение этого вопроса должно начинаться с понимания того, что это город. Это принять должны все и зоозащитники, и все остальные, кому жалко этих животных. Мне, например, жалко.
М.Ж.: Мне тоже. Но вы привели сильный аргумент на мой взгляд. Вот у нас сейчас африканская чума свиней поползет если, тогда мы истребим все поголовье. И здесь никто не начинает рассуждать на эту тему. Мы понимаем ситуацию, хотя угрозы для людей-то нет.
В.Б.: Конечно, никто и не говорит об этом. Мы здесь живем в провинции, на окраине. Очень многие процессы мы просто не видим. Мы вне информационного поля того, что происходит в центральной России.
М.Ж.: Да зачастую и не интересуемся. Зачем мне знать, как в Ставрополье истребляют поголовье?
В.Б.: Все правильно. Я считаю себя зоозащитником, как и любой здравомыслящий гражданин нашей страны. У нас непростая судьба и мы понимаем, откуда это произошло. Не до животных было в свое время, тяжело жилось. Что-то заставило людей избавиться от домашних собак, они расплодились. Какие-то животные жили до этого на базах, их было много. Я это помню. Здесь нужно четко понимать, что конструктивно, что деструктивно. В данном случае мы не можем себе позволить излишний гуманизм, который идет на вред людям. Нам все-таки же люди важней. Город – это человеческий дом.
М.Ж.: Я согласна, Виктор Алексеевич. Но главная проблема в чем состоит, в чем диссонанс моральный, духовный - когда мы говорим о крысах и тараканах, мы не испытываем каких-то глубинных чувств, симпатий. Речь идет о собаках, которые нас спасают, выручают, вытаскивают из дыма, скрашивают одиночество… Как убить друга человека? Я тоже помню Магадан в 70-е 80-е годы, когда машина ездила по дворам. Отстреливали, десятками отстреливали, потому что дети. Это все понятно. Но очень мы их оплакивали своих Мухтаров, Шариков…
В.Б.: Я думаю, что этот закон призван сделать так, чтобы в обществе прения урегулировать. Вот то, о чем мы говорим, это начало диалога. Хорошо, если бы на встречах присутствовали представители разных мнений.
М.Ж.: Судя по отзывам в социальных сетях, которые в ваш адрес звучали, не нужно этого. Очень агрессивные…
В.Б.: Вы знаете, я слушал одного человека на Марчекане. Он немножечко плохо социально адаптирован и мне пришлось объяснять ему то, что он не может выйти на улицу и ликвидировать животных. Есть закон. Если он это сделает, то сядет в тюрьму. Он ответил мне, что если бы мою девочку тронули, я бы убил всех собак и всех тех, кто пришел их защищать. Поэтому, понимаете, до какой крайности может дойти этот абсурд? Это недопустимые вещи, поэтому я и приветствую этот закон. Ведь речь идет о том, чтобы мы разговаривали и нашли общее решение. Оно должно быть современным, оно, безусловно, должно быть гуманным.
М.Ж.: Что это может быть? Построим ли мы приют для собак? Хотя по нормам он должен был появиться в прошлом году. Выделяем ли мы достаточное количество денег на решение этих задач? Может быть, все сойдет на нет? Популяция уйдет, если мы построим приюты и будем собак чипировать?
В.Б.: Отлов и чипирование - этот принцип неэффективен. Даже если бы сами зоозащитники сказали - истребляем всех собак, но кого-то, возможно, оставим, это нерешаемая задача. Невозможно их отловить. Любой биолог вам скажет, что собака – это высший хищник. Это очень умное животное. У меня есть знакомые охотники-волчаткники, которые ответственно говорят, что одичавшая собака возвращается в сторону своего биологического направления. Те особи, которые смогли выжить, их никогда не истребить. У них так устроено, что если их становится меньше, они начнут приносить больше щенков, как устроено в природе у медведей, у волков, у лис. Я разговаривал с биологом в Москве. Так вот, там этот вопрос решается очень жестко – собак там истребляют. У абсолютного большинства людей позиция такова - мы за то, чтобы их истребили, но только, чтобы мы этого не видели.
М.Ж.: Какая лицемерная позиция…
В.Б.: Она лицемерная потому, что общество недостаточно над этим размышляет. Мы хотим избавиться от этой проблемы любым способом. Только так - вы уж сделайте, запачкайтесь, только чтобы было не страшно, чтобы дети не видели… Исходя уже из этих требований, животных истребить невозможно. Кто об этом говорит, он просто никогда не сталкивался с той проблемой, с которой сталкивались люди на местах.
М.Ж.: Стая бегает на Кольцевой охраняет какую-то базу за «Мегамагом». Собак штук 20 и они такие умненькие. И видно, что они хорошо организованы. У них есть вожак, они выполняют его команды. Я никому, конечно, там не рекомендую появляться. На автомобиле страшновато бывает…
В.Б.: У меня один знакомый врач катался на Гороховом поле на лыжах. На него напала стая собак, на взрослого мужчину. Они его покусали и хорошо, что за ботинок лыжный. Обычно люди о таких случаях не сообщают, так как они заканчиваются либо благополучно, либо легким испугом. Проблема всплывает, когда покусали ребенка. Вы понимаете, что волки, нападая на лося или оленя, они выбивают самого слабого, они его чувствуют, либо на детей. Вот это нужно понимать в первую очередь, что это высший хищник, который возвращается в свою среду. В центральных районах России проблема вышла за рамки их проживания в муниципальных образованиях. В поселках там быстро сами мужики всех отстреляли, там нет зоозащитников. Когда люди режут курицу, они не балуют свое гуманистическое сознание. Здесь вопрос в чем - в пригородах, в промышленных районах, одичавшие собаки видоизменились. Они гибридизировались с шакалами на юге, с волками в центральной полосе. У меня недавно мои друзья отстрелили волка, который резал у них там телят.
У этого волка окрас был как у ротвейлера. Каждый зверь имеет свой биологический паспорт. Потому что медведь изучен, волк изучен, бурундук изучен. Но что за собой влечет слияние собак разных пород? У диких зверей нет этого порога трусости, есть инстинкт, который вызывает ответную агрессию моментально. Почему домашняя собака вас случайно может укусить с испуга? Это в ней проявляются волчьи черты.
Этот вопрос не изучен. А, значит, речь может идти об опасности неожиданных реакций диких животных. Мы имеем дело с хищниками на территории муниципального образования. Чипирование на мой взгляд не решение проблемы. У меня живет черный пес, смешной такой, добрый. Он уже чипированный, на ухе у него зеленая бирка. А есть другой пример, когда чипированная собака каждое утро выбегает на перекресток на улице Пушкина и лает на людей. Сейчас у нас в городе люди боятся ходить в некоторых проулках, где живут собаки.
М.Ж.: И это правда…Собаки патрулируют город. Мы видим это, так как рано приходим на работу, в 4-5 утра.
В.Б.: Одичавшая собака это ночной территориальный хищник. Эти вещи нужно понимать. Какой бы доброй она не была, собака охраняет свою территорию. У нее нет привязки к хозяину. Животные чувствуют, кто их боится. И если волк охотится, когда он голоден, то собака охотится от азарта, потому что в нее из поколения в поколение вбивали эту привычку. Поэтому не надо строить себе иллюзий.
М.Ж.: Ну, вот к чему склоняют нас депутаты городские?
В.Б.: В кулуарах, конечно, говорят, что решать проблему надо радикально. Зоозащитники говорят, что должны быть приюты, в которых нужно содержать собак.
М.Ж.: Что мешает уничтожать собак? Закон?
В.Б.: Кто из мужиков ходил на охоту на зверя, тот понимает, что это трудно. Можно уничтожить лишь несколько животных из стаи. Но после этого собаки изменят свое поведение, будут понимать, что влечет за собой такая стойка вооруженного человека.
М.Ж.: Но раньше животных отлавливали ….
В.Б.: Есть около 30 форм отлова диких животных. Нужно их поочередно применять, если это касается одной стаи. Это очень сложная работа. Поэтому, полагаю, всю стаю отловить технически невозможно.
М.Ж.: Но кто должен принять это решение и на каком уровне? Должен быть соответствующий у нас областной закон или городской нормативный акт? Постановление мэра? Кто, в конце концов, возьмет на себя эту ответственность?
В.Б.: Почему в Москве даже разговора о бродячих собаках нет? Потому что там есть догхантеры, которые травят домашних собак, потому что им не нравится присутствие животных в общественных местах
М.Ж.: Это тоже кстати проблема…
В.Б.: У них вопрос стоит в этой плоскости, бродячих собак там нет. А у нас дикие животные, одичалые собаки, угрожают жизни и здоровью людей. То, что их нужно отловить, а потом выпустить, это абсурд.
М.Ж.: Это предложили законотворцы из Челябинска. Не факт, что предложение пройдет…
В.Б.: Давайте относится к этому, как к началу широкого общественного обсуждения проблемы.
М.Ж.: Мне кажется у вас веские аргументы. Нужно этот вопрос решать. Город должен быть безопасным. Понятно, что на Севере, что у нас, что на Чукотке ты без собаки не обойдешься. Этот закон в будущее нацелен. Как закон против курения табака. Вспомните, 10 лет назад дымили все поголовно. Сейчас курить стали меньше. Надо учить людей ответственности. Думаю, что 100 тысяч рублей штрафа для недобросовестных владельцев животных раз и навсегда научат их правильному поведению.
В.Б.: Еще один момент – это деньги, которые планируется брать с людей за регистрацию домашних животных. Тут надо внимательно посмотреть, кто должен платить. У меня на участке есть дедушка. Ему 90 лет и у него есть немецкая овчарка. У него нет никого, пенсия 18 тысяч рублей. Мы ему приносим для собаки корм, а ему, кроме овчарки, даже поговорить не с кем. Должен ли он платить за регистрацию?
М.Ж.: Безусловно. Нужно прописать механизмы в федеральном законе. Что же делать, если ты не можешь больше содержать животное?
В.Б.: Мы часто же любим смотреть, а как же в Европе. Так вот, у них есть муниципальные зоны передержки животных. Потерялась собака - дается 28 дней, чтобы нашлись хозяева. По собаке же видно, домашняя она или одичалая. Если не нашлись хозяева, ее усыпляют. Процесс гуманизации цивилизации все равно продолжается. 50 лет назад об этой проблеме даже никто бы и не разговаривал. А сейчас мы обсуждаем, как гуманно убить курицу, которую мы едим. Это выглядит смешно. Это как ребенок начинает познавать мир, он в чем-то ошибается, но имеет свою точку зрения. Также и мы. Есть зоозащитники, которые пытаются нас воспитывать. Но есть и другая точка зрения. Решать проблему нужно с учетом мнения и интересов всех людей.
Комментарии