И хотя не все его взгляды на жизнь я разделяю, все же общение с ним мне крайне интересно и дорого. Интересно оно также и многим колымчанам. Постоянно к нам в редакцию приходят и приезжают со всех концов света люди.
Они тянутся к Ивану, рассказывают ему о своей жизни, путешествиях, приносят интересные, порой очень необычные экспонаты, словом, делятся самым сокровенным, зная, что ничего не пропадет, все отданное и рассказанное будет сохранено и передано следующему поколению.
Он охотно рассказывает о прошлом, очень много знает об истории нашего края, с уважением относится к людям, жившим и живущим здесь сейчас. Хотя о себе говорит неохотно, очень редко дает интервью. Я хочу представить вам, уважаемые читатели, беседу о жизни краеведа, историка, журналиста, состоявшуюся накануне Дня памяти жертв политических репрессий.
- Иван Александрович, скажите, с чего все начиналось?
- Естественно, с начала. А начало было в марте 1981 года, когда я приехал из Ростова-на-Дону на прииск им. М. Горького, где устроился слесарем-сантехником в поселковую котельную.
Будучи холостяком, жил в общежитии в одной комнате с пожилым мужчиной Евгением Васильевичем Барсуковым, к которому часто приходил в гости дядя Петя Жирков. Как я позже узнал - они старые знакомые, вместе отбывали срок в колымских лагерях. В беседах за рюмкой водки они вспоминали свою прошлую жизнь.
Приглашали к столу и меня, но я, так сказать, зная меру, приняв угощение, ложился на кровать и читал. Читать было что, так как поселковая библиотека располагала интереснейшими книгами, в том числе и об истории освоения Колымы. Читая книги, я невольно прислушивался к разговорам Евгения Васильевича и Петра Михайловича, черпая для себя новые сведения об истории Колымы.
В конце 1981 года мой сосед по комнате уехал в Москву а с дядей Петей Жирковым мы, несмотря на разницу в возрасте, остались друзьями на многие годы. Он один из первых в 1982-м подробно поведал мне о своей лагерной одиссее, которую я записал, а во второй половине 1980-х гг. с его согласия опубликовал в «Северной правде».
В следующем, 1983 году я переехал жить в Ягодное, устроился слесарем-вентиляционщиком на Ягоднинский участок Сусуманского монтажного управления треста «Северовостоксан-техмонтаж».
А через пару лет началась так называемая перестройка, во времена которой в СМИ стали открыто говорить о прошлом как страны, так и отдельных регионов. О репрессиях 30 - 50-х годов писала и районная газета «Северная правда», опубликовавшая в 1988 году в нескольких номерах более сотни фамилий бывших узников колымских лагерей с указанием мест их рождения. Меня, естественно, заинтересовали эти списки, и я написал более полусотни писем по старым адресам.
Так сказать, на деревню дедушке. Писал только в сельскую местность, в небольшие населенные пункты на имя председателя совета. По логике вещей в селах и деревнях люди должны знать и помнить друг друга. И я не ошибся: пошли письма с адресами родственников репрессированных и даже самих репрессированных.
Завязывалась переписка. В1989 году не без мытарств мне разрешили посетить архивы паспортных столов поселков Ягодное и Оротукан, откуда я выписал более тысячи фамилий бывших заключенных с адресами мест их рождения (после реабилитации они меняли паспорта на чистые, то есть без указания судимости и снятия ограничений, при этом заполняли соответствующие анкеты).
В апреле 1990 года, опять же не без мытарств, создал в Ягодном общество «Поиск незаконно репрессированных» и в течение пяти последующих лет обращался в областные и районные газеты более 30 регионов России и ближнего зарубежья, а также в СМИ Польши, Германии, Англии, Франции, Израиля, США и других стран мира с просьбой откликнуться бывших узников колымских лагерей.
Обращения были опубликованы, и поток писем существенно увеличился. К середине 90-х годов переписывался более чем с 500 бывшими колымчанами, их родными, а также органами КГБ, МВД, прокуратуры, государственными и ведомственными архивами, региональными «Мемориалами» и музеями.
К концу 90-х мною было написано более трех тысяч писем и почти столько же получено. Каждое послание я фиксировал в общей тетради, поэтому и знаю их количество. К настоящему времени их число увеличилось вдвое
- Какие встречи с людьми вам особенно запомнились?
- В принципе я помню все, и каждая из них интересна по-своему. К примеру, моя встреча (или наоборот) с начальником Ягоднинского КГБ в 1989 году. Вызвали меня туда потому, что в адрес отдела пришло письмо из города Быхова, что на Украине, со сведениями об одном бывшем заключенном.
Тогда, еще не имея печати общества и обращаясь только в сельскую местность, я решил попробовать отыскать кого-нибудь из родившихся в городе. Вот и написал в отдел КГБ города Быхова. В Ягоднинском КГБ интересовались, зачем мне нужны сведения о бывшем заключенном.
Я отвечал: «У каждого есть родители, возможно, жена или муж, дети, братья, сестры. Вдруг они не знают о судьбе близкого им человека?». Ответ мой, видимо, гэбисту понравился, и он предложил мне делать запросы через его «фирму».
Я согласился... А потом создал общество, получил печать и начал напрямую, официально обращаться в правоохранительные органы.
Интересной была встреча с австрийцем Хербертом Киллианом, отбывавшим наказание в Ягоднинском районе, а после освобождения работавшим несколько лет в Ягоднинской больнице. Он приезжал лет шесть-семь назад. По-русски говорит довольно-таки хорошо.
Спрашиваю его: «На Колыму вы попали в 18-летнем возрасте, не зная русского языка. Как же вы общались?». Отвечает: «Да, трудно было. Но сначала я усвоил мат, с помощью которого понимал, куда нужно идти, что делать и т. п. Потом и нормальную речь освоил».
Херберт, кстати, и пьет по-русски - большими дозами и почти не закусывая. Этому он научился на Колыме, где в то время спирт продавали, как сейчас минеральную воду.
Были и другие интересные встречи как с бывшими репрессированными, так и с коллегами мемориальцами» на различных конференциях, проходивших в Анапе, Сыктывкаре, Томске, Красноярске, Перми, Москве и даже Париже.
- Как вам пришла мысль о создании музея?
- Наверное, все-таки очень просто. Историей я болен с детских лет. Мой дед Игнат многое рассказывал о прошлом хутора Грязновка, где я родился. И я еще в школьные годы делал всякие записи. А классе в 8 - 9-м создал генеалогическое древо своего рода, начиная с прапрадеда.
Кроме того, участвовал в раскопках. После сильного дождя мы, пацанва, увидели в одном из оврагов вымытые водой человеческие кости. Раскопали три могилы, где были всякие бронзовые и железные женские украшения, доспехи и оружие воинов, а в одной -кувшин с какими-то злаками.
Позже, став взрослым, я нашел информацию, что это были скифские захоронения. С тех пор и собираю всякие старые (в плане их рождения) вещи. А на Колыме все это на виду, как говорится, бери - не хочу. И все это наша история.
Первые лагерные атрибуты появились у меня в сентябре 1989 года. Их я привез с остатков лагеря «Кинжал», что находился в 30 - 40-е годы в районе поселка Оротукан. Это были мощный чугунный дырокол (для бумаги), чайник, миска и кайло.
Пожалуй, с этого все и началось, если не считать сотен фотографий людей и населенных пунктов, полученных ранее от местных жителей и в результате переписки. Потом были другие лагеря и вещи.
Все собранное хранил в однокомнатной квартире в малосемейке по улице Колымской, где обитал до 1991 года. Потом в двухкомнатной на квартале 60 лет СССР, где сейчас и живу. Жена Галина Николаевна, конечно, ворчала поначалу, но понимала мою страсть к истории.
А когда в декабре 1993 года в Ягодном случилась страшная беда -остановилась котельная и были разморожены все тепловодомагистрали и санитарно-технические системы - я взял отпуск за свой счет и начал вместе с другими добровольцами восстанавливать поселок.
К этому времени я уже работал корреспондентом в редакции «Северной правды». Мои руки и знания, конечно же, пригодились, так как до газеты я около 20 лет был сантехником и электросварщиком, имею также специальности вентиляционщика, плотника, каменщика (еще и телеграфиста, и начальника почтового вагона).
В ту зиму мы работали по 12 часов в сутки, как в лагере. Но в отличие от него нам платили хорошо. Заработал денег. А когда в марте 1994 года уехал в командировку в Магадан и через три дня вернулся, то супруга меня обрадовала: «Купила на заработанное тобой двухкомнатную квартиру под музей». Она у меня вообще молодец: в 1989-м подарила на день рождения печатную машинку, теперь вот - квартиру под музей.
В ней 30 октября 1994 года в День памяти жертв политических репрессий состоялось открытие Музея памяти жертв политических репрессий, который находился в этом помещении до 2005 года. Постепенно за десять лет накопилось очень много экспонатов, поэтому пришлось искать другое.
В 2006-м в безвозмездное пользование директор Ягоднинской автобазы П. А. Завгородний (ныне покойный) выделил мне часть первого этажа бывшего общежития автобазы, районная администрация сделала там ремонт. К сожалению, в этом помещении музей находился недолго.
В 2008 году осенью я вынужден был свернуть все экспозиции, часть (железные и деревянные экспонаты) сложил в гараже (благо нет машины), а бумаги и фотографии, а также другие хрупкие вещи перевез в свою квартиру.
Причиной закрытия музея послужило то, что здание несколько раз заливало водой с верхних этажей, из-за чего часть экспонатов пострадала. Более того, вышли из строя системы водоснабжения и канализации, поэтому, чтобы спасти ценности, мне и пришлось на время приостановить деятельность музея.
Теперь я планирую открытие в дни январских каникул нового музея. Правда, помещение совсем маленькое - однокомнатная квартира на третьем этаже. Здесь разместятся две экспозиции: «Дальстрой и его люди» и «Магаданская область».
Первая будет представлена биографическими данными и фотографиями руководителей Дальстроя, подробной картой лагерей-поселков, информацией об освоении края, сведениями о людях, как о заключенных, так и о вольнонаемных, в разные годы живших и работавших здесь.
Естественно, будет представлено много фотографий, газет 30 - 50 годов прошлого столетия, вещей-экспонатов, таких, как орудия труда и предметы быта заключенных, картины и рисунки, поделки разного рода, переписка, документы той эпохи, и другие экспонаты, заслуживающие внимания.
Основу второй экспозиции составит информация о Магадане и всех районах области с момента их образования. Кроме того, разместим биографические справки и фотографии руководителей области, а также первых руководителей районов в год их образования.
Каждый район будет представлен подробной картой с указанием всех населенных пунктов, существовавших на его территории в разные годы, вплоть до нынешних дней. Увидите и интересные, на мой взгляд, вещи-экспонаты, к примеру, печатную машинку «Башкирия» и фотоаппарат «Фотокор» выпуска 30-х годов, телефон 1941 года выпуска, патефон 50-х и др.
Здесь же разместится стенд, посвященный ветеранам Великой Отечественной войны.
Но, пожалуй, главной экспозицией нынешнего музея «Память Колымы» будет своего рода мемориальный комплекс под открытым небом «Эхо ГУЛАГа». Само название говорит о его сути. Тем не менее я хочу подробнее представить его землякам.
На территории почти в три гектара, обнесенной колючей проволокой, установят фрагменты лагерных строений (барак, изолятор и т. д.), по углам - вышки.
За колючей проволокой, внутри, на стеллажах, разместятся орудия труда, которыми в 30 - 50-е годы добывали золото, олово, уголь и другие полезные ископаемые на Колыме. Это и вагонетки, и тачки, и остатки автомашин и тракторов, лебедки, кайлы, буры, ведра, лотки и т. д. и т. п.
Карта лагерей Дальстроя, сотни, тысячи фотографий с биографиями тех людей, кто осваивал Колыму (это станут выставлять только в дни массовых посещений). В общем, если сказать кратко, экспозиция будет представлять собой один из островков ГУЛАГа с реальными вещами той эпохи, доставленными в Ягодное из различных лагерей, остатки которых пока еще сохранились в глухой тайге.
Да, следует, наверное, сказать, что собрание представителей МО «Поселок Ягодное» одобрило создание такой экспозиции в целях не только сохранения, но и познания истории своей малой родины. И выделило, как было уже сказано, почти три гектара земли на окраине поселка.
Так что дело остается за малым -найти средства на воплощение замысла в жизнь. И я думаю, что деньги на это достать удастся. Есть ведь на Колыме люди, неравнодушные к прошлому, желающие знать как можно больше о суровой године и героях нашего времени, как заключенных, так и вольнонаемных.
Надеюсь также и на помощь иностранных благотворительных фондов, выделявших средства на издание ягоднинским обществом «Поиск незаконно репрессированных» 18 из 22 книг- воспоминаний о Колыме из серии «Архивы памяти».
- Ваше мнение об эпохе ГУЛАГа?
- Явление, конечно, негативное. Но, к сожалению, мы, россияне, до конца его еще не осознал^ (в том числе и я). По привычкам МЫ верим чуть ли не всему тому, чем нас пичкают СМИ. И если о ком-то или о чем-то говорят и пишут плохое, то большинство из на?, не задумываясь, соглашается, мол, значит, так оно и есть.
Но, как говорится, есть и другая сторона медали.
Что касается Колымы, то о ее прошлом в 90-е годы писали уйму убойных небылиц, и, говоря лагерным языком, за базар никто не отвечал, да и сейчас не очень-то большой спрос с тех, кто искажает действительность.
Я ни в коем случае не одобряю эпоху репрессий, но задумываюсь о том, что было бы с нашей страной, а значит, и с нами в годы войны с Германией, если бы Колыма оставалась по-прежнему белым пятном. Если здесь не добывали бы полезные ископаемые, в частности золото и олово. Ведь колымское золото сыграло чуть ли не главную роль в Победе.
Вдумайтесь в эти цифры: в 1940 году Дальстроем было добыто 80 тонн золота, в 1941-м - 75,8 т, 1942-м - 74,4 т, 1943-м - 70,1 т, 1944-м - 70,4 т, 1945-м -68,5 т. Итого за 1940 год и пять лет войны Колыма дала стране 439, 2 т золота.
Конечно же, добыто оно было в ужасных условиях ценой многих тысяч жизней. Был ли другой вариант освоения Крлымы? Я не знаю. Да и никто другой этого сегодня не знает.
Хотя «умные» головы утверждают, что нужно было осваивать Колыму, так как американцы осваивали Аляску, другие грамотеи считают, что нужно было хорошо платить людям, чтобы они ехали в те годы на Колыму.
И говоря все эти нелепости, совсем не задумываются о том, что в 30-е годы этот край представлял собой непроходимую глухомань - без дорог, топлива, электричества и какого-либо жилья с 50 - 60-градусными морозами.
- Спасибо, Иван Александрович, за откровенное интервью, и дай вам Бог здоровья на долгие годы.
Наталья Кнейс
Магаданская правда
