На обочине

Набирая скорость после торможения, мимо пролетали дорогие лимузины. В них были люди, с любопытством глядевшие на обочину. Там, за стеклами авто, у дороги, в буйстве красок догорающего колымского лета параллельно существовала какая-то другая реальность с пробитыми колесами мотоциклов и безысходной тоской, что шла, кажется, от самих стен дома престарелых и инвалидов.

Тормозят водители, потому что в том месте в Солнечном не так давно установили искусственную неровность, в народе - лежачий полицейский. Но это вынужденное снижение скорости не помогает им глянуть дальше собственного носа на то, что происходит буквально в двух шагах, в низине за оградой. А между тем там жизнь совсем другая, в которую лишь звуками с дороги врывается проплывающая мимо благополучная и равнодушная действительность.

…Мужчина упал неожиданно. Держался за ходунки из последних сил, но подвели немощные ноги. Беззвучно и как-то обреченно он завалился набок, даже не охнув, туда, где сырая от многодневных дождей земля переходит в грязно-серый выщербленный асфальт. Из «бардачка» ходунков на белый свет выпрыгнули какие-то пакетики приправ, сигареты, авторучки, подмотанные изолентой сменные очки, половинка номера «Магаданской правды», та, что с программой и объявлениями о товарах и услугах, которые такому, как он, давно уж без надобности. Рядом хлопнулся и вытертый до белесых разводов пакет, из которого показались остатки чего-то съестного в пожелтевших от времени одноразовых контейнерах.

Остальные жильцы печального дома, проводившие обеденные часы во дворе, не удостоили инцидент и толикой внимания. Мы здесь были гостями случайными, вытолкнутыми на обочину поломкой, оттого еще не растерявшими сострадания, поэтому и поспешили на помощь. Только тот, кто хоть когда-нибудь ухаживал за больными, знает, сколь тяжелым оказывается упавший немощный человек, даже хрупкий на вид.

Появившаяся в дверях сотрудница учреждения, отличить которую от постоялицы можно было, пожалуй, лишь по форменному костюму, лениво и безучастно глянув на нас, двинулась по своим делам, но была привлечена негодующим: «Помочь не хотите?» - «А что случилось?» - «Сами не видите?» - «Тоже мне новость!». Мужчина уже практически стоял, так что ее участие заключалось скорее в том, чтобы усадить его на лавочку. После чего женщина, вернувшись на крыльцо под солнышко, задымила вонючую сигарету с товаркой.

«Там твой опять упал!» - выкрикнул им кто-то из обитателей дома, указывая рукой в сторону. «А мне че? Я, что ль, его таскать буду? Пусть лежит!». За беседкой прямо на сырой земле, разбросав тапки и уютненько подложив ладошку под голову, дремал дед. «Не обращайте внимания, - посоветовали мужчины в инвалидных колясках. - Проспится - будет как новенький!» - «А что с ним?» - «Будто сами не видите - нажрался!». Между тем послеобеденное воскресное солнце медленно, но верно катило в вечер.

…Мимо пролетали дорогие лимузины. Не желая останавливаться, их водители и пассажиры выражали интерес к происходящему поворотом голов. На обочине стояли мы - трое мотоциклистов, один из которых перебортировал спущенное колесо. А между тем для обитателей дома престарелых и инвалидов инцидент с шиномонтажом, судя по неподдельному их интересу, стал, как минимум, событием недели. Один настолько залюбовался тем, как ловко монтажки отделяют резину от диска, что замер прямо посреди проезжей части, рискуя быть задавленным. Другой повез мимо обезноженную женщину, а ему вслед летели окрики от тех самых нежных представительниц обслуживающего персонала учреждения: «Куда ты ее прешь? Щас получишь!». Для острастки одна из них, наклонившись, смачно грозила женщине с культями вместо ног кулаком.

Тут же к нам подкатил один из колясочников, Юра. Что самое поразительное, он предложил нам помощь. Единственный. Сидящий в инвалидном кресле. Еще подошел парнишка, понять речь которого было сложновато, но то дружелюбие, которым он весь лучился, компенсировало любые проблемы с дикцией. Подгреб и недавно «отдыхавший» за беседкой в теньке дедушка Коля, первым делом спросивший у нас имена и не желаем ли мы махнуть по стопочке. Мы сообщили, что не курим и не пьем, поэтому, вероятнее всего, помрем здоровенькими, а также предложили всей компании конфеты. На угощение согласился самый молодой, Юра с неохотой, но все же взял «Гусиных лапок». Нас было уже шестеро - трое байкеров и трое людей разных возрастов, объединенных одним общим на всех физическим нездоровьем, железный конь все еще стоял без заднего колеса, а мимо, как и прежде, пролетали дорогие лимузины…

Когда был вкручен последний болт, люди из дома престарелых и инвалидов встретили это событие бурными аплодисментами и замечанием «ну красавчик!». А после самый молодой из компании подошел ко мне и… обнял, прижавшись, как к самому родному человеку, который уезжает навсегда.
Кто-то от жизни в казенных стенах озлобляется, кто-то встречает каждый новый день, не теряя оптимизма, и даже строит планы, кто-то живет по инерции. Они такие разные, но одинаково оторванные от внешнего мира и замкнутые в своем. Им не нужны были наши конфеты или какие-то еще подарки, эти люди острее, чем кто-либо другой, нуждаются в интересных, незаурядных событиях, которые в их однообразной жизни практически не происходят, и новых людях для общения. Каждый из нас может оказаться на этой обочине. Притормаживая здесь, не забывайте об этом.