Роль Восточно-эвенской (Нагаевской) культбазы (1929-1931 гг.)

Магадан начинался с рождения в бухте Нагаева первого советского учреждения - Восточно-Эвенской (Нагаевской) культбазы, состоящей из школы с интернатом на 40 человек, больницы на 15 коек, ветеринарного пункта с бактериологической лабораторией, мастерской по слесарно-столярному производству и обработке кожи.

О ее возникновении и роли в становлении будущего города рассказывает известный магаданский историк, журналист и писатель Давид РАЙЗМАН.

Группа строителей - более 60 человек прибыла в бухту Нагаева 22 июня 1929 года и сразу приступила к строительству деревянных зданий, используя заранее подготовленные и пронумерованные еще во Владивостоке бревна, которые и сыграли роль первых колышков.
Стройка шла все лето и половину осени.

13 июля 1929 г. на заседании президиума Ольского туземного районного исполнительного комитета отметили "своевременность и целесообразность организации культурной базы в Ольском туземном районе как опорного пункта для поднятия культурного и экономического уровня туземного населения".
В резолюции по докладу зав. культ­базой И.А. Яхонтова констатировали: "Признать необходимым при комплектовании школы-интерната забронировать до 10% для детей якутов и камчадалов преимущественно из среды бедняцкого населения и главным образом сирот.

Широко популяризовать цели и задачи культурной базы среди туземного населения района путем: а) выработки обращения-листовки в переводе на тунгусском языке с подробным, ясным объяснением указанных задач, каковые распространить среди тузнаселения через туземные кочевые советы, б) для личной агитации, ознакомления тузнаселения района использовать командировки сотрудников государственных и общественных организаций, в) рекомендовать зав. культбазой использовать имеющихся в районе на каникулярных отпусках учеников Севфака и педтехникума для проведения набора и вербовки учеников в интернат базы, г) связаться с лицами, пользующимися авторитетом среди туземного населения, и провести через них личные беседы с туземцами о вербовке учеников и разъяснения задач базы…".
Несколько позже, 3 октября председатель райисполкома Пупков обращался к администрации культбазы: "…в целях общей договоренности ясности по вопросу функционирования интерната в районе, райисполком просит сообщить возможности открытия интерната в 1929/30 году в Нагаево и в положительном случае, что Вами непосредственно проделано в части бронирования учеников в интернат".

В связи с чем, райисполком предлагал "широко оповестить население Вашего сельсовета (имея, очевидно, в виду Нагаевский поссовет, который появился позднее, в декабре 1930 г. Д.Р.) о том, что интернат в с. Ола в 1929/30 учебном году закрывается, а вместо его открывается в бухте Нагаева, куда будут приниматься учащиеся дети со следующими условиями: предоставлением питания, одежды и жилища за счет интерната".

Заботясь о сохранении традиций среди детей оленеводов, Ольский райисполком указывал членам местных Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов на необходимость "увязать работу Ольской школы с базовской школой. Оказать содействие культбазе по приобретению опытного оленьего стада путем объединения оленьего кредита Ольской интегральной кооперации с культбазой в целях рационального распределения оленей среди бедняцкого населения".
Коллектив культ­базы прибыл в Нагаево 15 сентября 1929 г. в составе заведующего И.А. Яхонтова, группы сотрудников: заместителя заведующего Н.В. Тупицина, врача В.А. Лупандина, фельдшера С.М. Сафонова, фельдшера-акушерки В.А. Кузнецовой, заведующего школой И.А. Ваганова, учительницы М.Г. Яхонтовой, мастера-механика Н.Н. Вериго, зоотехника К.И. Кожухова.

Иван Андреевич Яхонтов, участник гражданской войны на Дальнем Востоке, в том числе на Охотском побережье, телеграфист по специальности, человек энергичный, лет 40, но имел слабость к спиртному, за что был исключен из партии. Тем не менее, перед приездом в Нагаево работал в Дальневосточном комитете Севера при ВЦИК СССР, как и его жена Матрена Григорьевна. Она была членом партии.

В.А. Лупандин был человек пожилой, лет 50, в прошлом плавал на кораблях судовым врачом, работал во Владивостоке, отличившись при ликвидации чумной инфекции, был директором дальневосточного курорта "Кульдур". Опытный администратор, он не очень ладил с молодым 20 летним выпускником Хабаровского педтехникума И.А. Вагановым, что, естественно, не способствовало нормальной обстановке на культбазе. Тем более, что руководство Дальневосточного Комитета Севера при ВЦИКе СССР, которое должно было осуществлять контроль за деятельностью своего учреждения, находилось далеко, в Хабаровске.
Подбором кадров в бухту Нагаева занимался и К.Я. Лукс, активный участник гражданской войны на Дальнем Востоке, бывший министр по делам национальностей ДВР, организатор Института народов Севера в Ленинграде.

Именно ему принадлежит идея организовать культбазу в бухте Нагаева, ибо он "считал более рациональным построить культбазу в начальном пункте будущей дороги на Колыму к местам добычи золота старательскими артелями. Ола с ее неглубоким рейдом не являлась подходящим местом для морских разгрузочных операций. К тому же американские китобои, да и японцы проявляли нездоровый интерес к Нагаевской бухте", - отмечал впоследствии его заместитель Н.В. Тупицин в письме 1988г. к краеведу А.Г. Козлову.

К.Я. Лукс все же надеялся на более удачное соотношение в работе сотрудников культбазы, опытных работников с молодыми специалистами.
Опыт работы с коренным населением, особенно с родителями и детьми аборигенов, приобретался не сразу, да и коллективу культбазы требовалось время, чтобы организовать учебно-воспитательный процесс должным образом.

Первыми учениками ставшего интернациональным детским коллективом записались 17 человек: 8 эвенов, 5 камчадалов, 1 якут и 3 русских, из них две девочки. Это были дети жителей Охотского побережья из Гадли, Олы, Армани, Тауйска и представители семей рыбаков и старателей, работавших в то время в бухте и районах Колымы.

Среди арманских ребят были П.Д. Лавринов, И.Б. Зедгенизов, А.И. и И.Г. Шахурдины, И.И. Токарев, И.Г. Букнев, ольчанин М.М. Гоголев.
Иван Иванович Токарев рассказывал мне: "В бухту мы добрались к зиме 1929 г. на трех собачьих упряжках в сопровождении моего брата Кирилла. Ехали два дня, так как пробирались по бездорожью и по пути ночевали в зимовьях.

Первым, кто нас случайно встретил при спуске в культбазу, был ученик Гоша Романов, который катался с горки на лыжах. Потом мы пошли к школе, где увидели заведующего Ивана Ваганова и учительницу Матрену Григорьевну Яхонтову, которые очень доброжелательно проводили нас в большую комнату с железными кроватями и тумбочками.

В столовой нас покормили, дали отдохнуть, потом постригли и отвели в баню. Вскоре начались занятия, которые проходили в две смены. Хотя нас было всего 14 учеников, но поместиться в одной маленькой комнате все одновременно мы не могли.
После занятий помогали интернату: пилили и носили дрова, убирали заносы снега, ходили за хлебом на пекарню. Так я проучился в культбазовской школе до 1931 года".

В 1930 году в Нагаевской школе и интернате работали бывшие белогвардейцы-пепеляевцы, в частности физику и математику преподавал бывший старший офицер Арнольд. При дефиците педагогических кадров такое было возможно.

Не все шло гладко. Местное население с опаской встречало учителей, родителей нужно было убеждать в необходимости обучения детей грамоте, счету и письму, санитарно-гигиеническим нормам жизни, в полезности занятий физкультуры и рисования.

Медицинские работники, проводя обследования пациентов, разъясняли важность применения лекарств, профилактических процедур, в ряде случаев обеспечивали скорую медицинскую помощь. Зоотехник К.И. Кожухов провел первое обследование оленьих стад на побережье.
Многие из аборигенов не владели русским языком, а прибывшие сотрудники - эвенским, что затрудняло общение как с родителями, так и с детьми. Требовалось терпение, профессиональные знания специалистов, умения наладить творческие контакты с населением, а также с представителями местной исполнительной власти, расположенной в селении Ола.

15 января 1930 года завели регистрационную книгу посещений культбазы. В течение восьми с половиной последующих месяцев ее посетил 731 человек, приезжали из отдаленных районов Колымы - Сеймчана и Таскана, что говорит о возрастающем авторитете культбазы.

Новый населенный пункт побережья рос по количеству жителей очень быстро, что, естественно, сказалось на увеличении числа школьников.
В феврале 1930 г. по инициативе хозчасти культбазы открыли общественную столовую для обслуживания холостых рабочих и служащих и приезжего коренного населения. Ольский райисполком был далеко, поэтому работники культбазы одновременно выполняли административные функции, выполняя обязанности органов милиции, лесного надзора и погранпункта.

А президиум Нагаевского поссовета создал отдел ЗАГСа, ввел единое хабаровское время и…решил переименовать поселок и бухту. Предлагалось назвать бухту именем героя гражданской войны на Дальнем Востоке С. Лазо, а поселок Северосталинском. Работники культбазы должны были разъяснять населению причины переименования. Через несколько лет так бы и было, но руководство Ольского района все же решило оставить на карте имя адмирала петровской эпохи, выдающегося картографа А.И. Нагаева.

К 1 мая в больнице родились первые три северянина. Интересно, что впоследствии детям, родившимся в бухте Нагаева, стали давать смысловые имена - Снежана, Северина, Эвенна, Михаил… Если первые имена девочек понятны, то Михаилом называли мальчиков, родившихся крупными, крепкими детьми, в память о довольно частых посещений бухты Нагаева медведями…

Все же школьники Восточно-Эвенской культбазы с трудом адаптировались к новым условиям жизни в бухте Нагаева, они покидали школу, уезжая к родителям. 1-го июля 1930 г. учебный год в культбазовской школе закончили только 8 учеников. Следующие занятия начались 1-го ноября 1930 г., в школу приехали 47 человек, из них 30, владеющих русским языком, объединенных затем в 3 группы и 14 представителей коренных народов Севера.
Летом 1930 г. культбаза располагала тремя двухквартирными жилыми домами, одним двухквартирным жилым домом легкого типа, зданиями школы, больницы, ветеринарного лазарета и баней.

Строилось здание интерната. Кроме того, база имела в своем распоряжении три временных склада легкого типа, для хозяйственных нужд использовали пять лошадей, одну корову, кроме того, содержали нетеля и трех телят.

Средства транспорта представляли: две телеги, один потяг (упряжку) собак, морской катер, вельбот, несколько лодок.
Осенью 1930 года в структуре культбазы появилось новое учреждение - краеведческий пункт, где работали однофамильцы, этнографы В.И. и М.Г. Левины. Свою деятельность они распространяли на ближайшие селения побережья, в частности, с помощью детей Сиглана составляли букварь на эвенском языке.
Для проведения различных поселковых мероприятий культбаза предоставляла свои помещения, где в августе 1930 года 9 человек провели первое заседание Нагаевской ячейки комсомола. Через пару недель, 15 сентября в здании культбазы провели первое Ольское районное партийное собрание, на котором присутствовало 28 человек, но занятия 1930-1931 учебного года временно были отложены, так как в школе разместился отряд пограничников, не имевший тогда своего помещения.
Летом дети уезжали на каникулы в близлежащие селения, а часть из них отдыхала в первом пионерском лагере Нагаево - Магадан, организованном для 70 ребят на берегах Дукчи чуть позже, в июле - августе 1931 года.

Конец 1930 года ознаменовался новыми административными решениями на Дальнем Востоке: наряду с тремя национальными округами создали 10 декабря Охотско-Эвенский национальный округ с центром в бухте Нагаева.

Округ включал территорию колымских глубинных и прибрежных районов, в том числе Ольско-Сеймчанский район, в составе которого был рожденный 17 декабря Нагаевский поссовет.

Члены депутатской секции по народному образованию в Нагаевском поссовете Николаев и Бонгард обсуждали вопросы обучения и воспитания детей, питания и разумного отдыха юных северян, координации усилий поселковой общественности и администрации Нагаевской культбазы.

Но районные власти, недовольные действиями независимой администрации культбазы, чинили всякие бюрократические препятствия в ее работе, обвиняя в нецелесообразности продолжения ее деятельности на побережье, так как "находясь в центре расположения крупных хозорганизаций с большим количеством промышленных рабочих, культбаза превратилась в учреждение, обслуживающее исключительно эти учреждения".

И потому 20 сентября 1931 г. было принято решение райисполкома о временной передаче школы и интерната со всем оборудованием в ведение райисполкома.
В тот же день, 17 декабря на заседании выборного собрания рабочих и служащих бухты Нагаева, представителей Акционерного Камчатского общества, Совторгфлота, Дальохотсоюза и погран­отряда ОГПУ, где присутствовало 44 человека, обсуждали вопрос о постройке и оборудовании школы-семилетки. Значит, думали о будущем поселка, ведь школа - градообразующее предприятие. Есть школа, живет и поселок.

Успешному выполнению Закона РСФСР о всеобщем обязательном начальном образовании помогал энтузиазм педагогов, в частности, И.А. Ваганова.
Отчетный доклад оргмассовой работы Ольского туземного исполнительного районного исполкома и сельских советов Николаевск-на Амуре-округа в период с 1-го января 1929 по 1-е января 1930 года отмечал масштабы действия райисполкома: "На площади в 116657 кв. км находится 10 оседлых поселений с количеством 1416 человек и 9 туземных родов, кочующих по району в количестве 1668 человек".

Дети из этих семей были резервом для роста числа учащихся школ и воспитанников дошкольных учреждений, в том числе и в бухте Нагаева.
Наиболее приемлемым типом детских площадок были признаны в то время площадки смешанного типа, то есть ясельного, дошкольного и школьного. Намечалось открыть детские площадки в Оле, Гадле, Армани, Мотыклее, Ирети, Балаганном, Ямске и Нагаево. В зависимости от национального состава населения и окружающих условий данных пунктах могли возникнуть "русско-камчадальские, камчадальско-тунгусские и тунгусские детские площадки", то есть национальные и смешанные детские коллективы. Руководство ими возлагалось на педагогов местных школ, культбазу, и медицинский персонал. Ольский РИК, говоря о характере педагогической работы на детских площадках, рекомендовал следующее: "1. Прежде чем начать проводить работу на дошкольной площадке, педагогу необходимо ознакомиться со средой, окружающей ребенка, выявить влияние этой среды на его поступки и поведение. 2. Провести медицинский осмотр детей. 3.Всю работу на детской площадке строить на правильном чередовании труда и отдыха. Выработать режим и распорядок дня. Вопросы питания, сна детей подумать совместно с врачом, ибо они имеют большое значение в деле оздоровления маленьких северян. Организовать дневной сон детей.

Питание проводить 3-4 раза в день в зависимости от того, сколько времени дети проводят на площадке. 4. По возможности всю работу проводить на воздухе. 5. Всю педагогическо-воспитательную работу строить на основе принятия ряда навыков: а) общественно-политических (путем бесед, чтения, рассказов об общественно-политической жизни страны и т.п.; б) санитарно-гигиенических (приучать мыть лицо, руки, следить за чистотой тела, одежды, помещения); в) трудовых (самообслуживания, дежурства, посильных работ); г) эстетических (рисование, лепка, пение, разучивание стихов, украшение помещения и т.д.); 6. К работе детских площадок привлечь комсомольские, пионерские и общественные организации, а также отделение интерната".

Рекомендации Ольского райисполкома представляли целую программу педагогического действия учителей и детей в национальных поселках, причем для многих детей и их родителей ряд мероприятий был в новинку, отличающийся от традиционного быта и образа жизни. Определенные сложности стояли и перед воспитателями, и потому столь значима была деятельность педагогов, формировавших новую социалистическую культуру среди жителей тайги и тундры, среди населения Охотского побережья.
Дети и их родители приучались к условиям перестройки образа жизни в коллективах, при этом женщины получали относительную свободу, имея больше времени для участия в общественных делах, для собственного развития, для организации правильного семейного воспитания под наблюдением опытных педагогов, врачей и специалистов-воспитателей.

Административно-территориальные изменения продолжались. К ноябрю 1930 года уже Ольский район Охотского уезда решал вопрос о вселении на Охотское побережье 250 рыболовецких хозяйств за счет переселенцев из других районов Дальнего Востока. Часть из них разместилась в бухте Нагаева в 1931 году.
7 марта 1931 г. в Нагаево состоялась первая учительская конференция Ольского района, где присутствовали педагоги Олы, Гадли, Тауйска, Армани, Балаганного, всего 11 человек, в том числе педагоги культбазы: И.А. Ваганов, М.Г. Яхонтова, П.Я. Церетели, Н.Н. Вериго.

26 марта 1931 года И.А. Ваганова избрали секретарем Ольского райкома ВЛКСМ, и он впоследствии много сделал для развития социальной активности молодежи района, их участии в работе октябрятских, пионерских и комсомольских организаций в бухте Нагаева.

Основа для роста молодежных организаций была - население бухты достигло к сентябрю 1931 г. шестисот человек, из них 60 детей.

В апреле 1931 г. в штате культбазы числилось 34 сотрудника и рабочих, их возглавлял В.И. Левин, однако, в связи с организацией Охотско-Эвенского национального округа с центром в Нагаево, 9 июля оргбюро округа приняло решение расформировать Восточно-Эвенскую культбазу.

Эта уникальная культурно-просветительская организация сыграла свою роль, по сути, явилась предшественником будущего города. С окончанием деятельности культбазы в бухте Нагаева заканчивался первый этап становления системы народного образования и просвещения, охватив период с 1929 по 1931 годы, когда культбаза обслуживала в основном местное коренное население Охотского побережья. Одновременно с 1930 г. Нагаевский поссовет также помогал старателям и рыбакам артелей, стихийно прибывающих в бухту Нагаева, представителям различных организаций - Акционерного Камчатского общества, Добролета, Совторгфлота, Союззолото, Ольского кооператива, контрольного пункта ГПУ, Колымской геологоразведочной экспедиции, обеспечивая тружеников культурными услугами: работали курсы ликбеза, изба-читальня, проводились агитационно-массовые мероприятия, выдавались разрешительные документы, так как деятельность приезжего населения распространялась на территории Охотско-Эвенского округа, Ольского района и Нагаевского поссовета.

Давид РАЙЗМАН,
историк, член Союза писателей РФ
и Союза журналистов России.