Еще ниже глаз ловит ажурные вершинки лиственниц, и вот далеко под ногами уже сверкает в лучах заходящего солнца извивающаяся ниточка реки. Серые склоны вскоре зеленеют, а затем становятся голубоватыми и, наконец, синими.
Горизонт замыкают громоздящиеся одна за другой бледно-фиолетовые горные цепи,.. Такая картина всегда вызывает неудержимое стремление как бы перешагнуть за рамку и дойти до самых дальних пределов земли» -так писал в своей книге «У истоков золотой реки» замечательный колымский геолог В. К. Уставе.
Как хорошо сказано - верно, ярко! Мы стоим на седловине перевала 70 лет Магадану и вглядываемся в долину Тотангичана, наш предстоящий путь к горе. Утешительного мало - внизу заросли кустов.
Спускаемся по бараньей тропе, вытоптанной на каменистом склоне. Не будь ее, думаю, мы шли бы так же - на крутяке заложили бы серпантин, где положе - наискосок, а внизу уже прямиком. Точно так тянула тропа. Насколько же умны животные, если они не отстают от мышления человеческого!
Вскоре, как по волшебству, распадок покрывается мхами, травой, появляется первый кустарник. Еще немного, и нас поглощаюттаежные заросли. Всюду вездесущая кустарниковая березка, ивняк у воды. Сюда же сходит со склонов кедровый стланик, вплетаясь в мозаику долины.
Первые деревья стояли поодаль друг от друга, не отнимая у соседей ни света, ни питательных веществ. Их чудесные кроны, сформированные лучше, чем мог бы это сделать самый опытный садовник, поражали совершенством формы. Роскошные лиственницы устояли от повальных вырубок. Они, как стражи, охраняли вход в распадок со стороны перевала.
-Даты полюбуйся этими лесными шедеврами! - кричит Люба.
На спуске без препятствий, с легким рюкзаком, я опережаю свою спутницу.
- Верно, хороши, - соглашаюсь я.
- Не хороши, а прекрасны! - пылко говорит она.
Подобные короткие диалоги случаются не часто, обычно на спуске, когда идти полегче. В остальное время мы пыхтим, не удостаивая вниманием местные красоты. Но даже в загнанном виде не в силах пройти мимо чего-то необычного - скального обнажения причудливой формы или очередного водопада, сверкающего на солнце своими струями.
Тогда мы спешим запечатлеть новое чудо на пленке, чтобы удивить других.
Ниже, в распадке, где уклон снижается, деревья теснят себя, отчего, кажется, вырождаются -"становятся меньше рос-дом, с укороченными .ветвями. С нашим продвижением вниз подлесок подрастает, и вскоре мы утопаем в зарослях. Ъптимизм по поводу соблюдения графика движения падает, а выполнение нашей главной задачи становится под вопросом.
Люба, известная своей неутомимостью, берет влево -ищет проход. Мне же приходится постоять в плотном окружении свирепствующей мошки и восстановить дыхание. Наша связь - редкие крики. Редкие не потому, что бережем силы, а просто соблюдаем этику леса.
У него, как и у любого живого организма, свой образ жизни, свои правила поведения - зачем нарушать его уклад?
Но вот найдена старая заросшая тропинка. Еле передвигая ноги, подхожу к Любе. Она подносит горсть ягод -голубика с жимолостью.
- Я уже попробовала, - заверяет она.
Ягоды утоляют нестерпимую жажду, и я благодарен своему оруженосцу.
В походах у нас выработалась определенная система выхода из, казалось бы, безнадежного положения. В поиске тропы главное - не отчаиваться. Умные лесные обитатели прокладывают свои стежки вдоль реки, через поляны или у подножия склона. Зная это, можно облегчить себе путь.
«.. Тропинки, дороги и расчищенные площадки быстро зарастали травой и мелкой древесной порослью. Так природа стремилась восстановить то, что отнято у нее людьми. Каждый год и каждый день геологи, участвуя в этой вековечной борьбе, могли видеть плоды наступления на тайгу и упорное ее сопротивление.
Люди чаще выходили победителями, хотя эта победа и не всегда была славной».
Эти слова также принадлежат Евгению Константиновичу Устиеву, посвятившему себя, сказали бы раньше, по стечению обстоятельств изучению Северо-Востока.
Обстоятельства 1937-го хорошо известны. Человек высокообразованный, он по стилю написания отчетов был сродни Билибину, Вронскому, Вась-ковскому. Его умение придать отчетной документации в какой-то степени облик художественности многими оспаривалось, но использование им литературного русского языка высоко ценилось.
Эта особенность проявилась позже в его книгах «У истоков золотой реки» и «Поту сторону ночи». Читателя захватывает правдивость изложения, определенная сюжетность, красочные описания природы, в которую автор влюблен. И все это написано языком ярким, образным. Но Евгений Константинович остается прежде всего геологом.
Почти все научные работы, а их у него более 150, посвящены Северо-Востоку и прежде всего колымским районам. Исключительно даровитый исследователь работал в лагере в Таскане землекопом, жил, как и все заключенные, в невероятно тяжелых условиях. Через три года заболел и оказался в Дебинской больнице.
Здесь он встретился со своим учителем, широко известным в стране и за рубежом профессором Болдыревым, у которого учился в Ленинградском горном институте.
После выздоровления их вернули на строительство Усть-Тасканской электростанции В октябре 1940 года оба геолога были привезены в Магадан, стали работать в
Геологоразведочном управлении Дальстроя. Петрографическая лаборатория Леонида Авенировича Сняткова, также ученика Болдырева, стала местом деятельности обоих зэков. Сначала им пришлось переводить инструкции к немецким и английским приборам. Режим для них был упрощен - шли не в колонне, а по тротуару, руки позволили не держать за спиной. А позже разрешили даже ходить по ближайшим улицам без конвоира.
С началом войны ГРУ переехало в Ларюковую - дальстроевское начальство боялось интервенции Японии. Евгений Константинович с Анатолием Капитоновичем работали в научно-исследовательском отделе. Их главной темой стало изучение оловянных месторождений Колымы.
К этому времени были открыты богатые касситериты Бутугычага, Хеты, рудника имени Лазо. Фактически ведущий тему профессор Болдырев в отчетах с признательностью называл всех участников исследований, в том числе и Е. Устиева. Сам же указать свою фамилию был не вправе.
В 1940-е годы прошлого столетия Евгений Константинович с геологом В. А. Зиминым разработали общую схему стратиграфии меловых вулканогенных образований.
Этой теме Е. Устиев остался верен до конца жизни. Позже он дал основные положения о вулкано-плутонических формациях Охотского тектоно-магматического пояса, охватывающего прилегающие ко всему северному побережью Охотского моря территории.
Доктор геолого-минералогических наук Ф. Э. Апельцин, долго работавший с Е. К. Устиевым в Магадане, называет его одним из ярких представителей коллектива колымских геологов, работы которого выделяются своим высоким научным уровнем, оригинальными идеями и принадлежат перу изящного стилиста, поборника чистоты и строгости русского научного языка.
Продолжая исследования магматических образований, начатые еще Ю. А. Билибиным, Е. Устиев создал на Колыме школу молодых петрографов Многие годы он собирал материалы по истории геологических открытий первых экспедиций.
Его книга «По ту сторону ночи», написанная по итогам его экспедиции к только что открытому недавно потухшему вулкану на Чукотке, издана за рубежом. Умер Е. Устиев в 1970 году.
Мы, участники экспедиции памяти первых геологов Колымы и Чукотки, посчитали необходимым сохранить память о Евгении Константиновиче, незаконно репрессированном геологе, в названии горы. Выбор пал на вершину 1626 м, расположенную в пределах Малтано-Ольского вулканического поля.
Эта вершина на водоразделе притоков Олы и Армани замыкает высокий и длинный гребень с глубокими провалами и двумя пиками. На втором темнела скальная сторожевая башня.
- Гляди - командор! - издали закричала мне Люба.
На коротком гребне выстроились цепочкой останцы. Один из них, самый высокий - удивительное изваяние. В широкополой шляпе, с суровым лицом, скрещенными руками, в плащену копия статуи зловещего командора!
Сверху предстали картины великолепного мастера - природы. Горные долины, разделенные чередой вершин со скальными идолами, в разных направлениях пересекли территорию. Дымка лесных пожаров, свирепствующих на Колыме, лишала все объекты свойственной им филигранной отточенности.
Но в этих плавных переходах форм и цвета заключалась своеобразная прелесть. Взятые пастелью голубоватые склоны гряд с пятнами светлых ягельников, темные массивы лесов в долинах, белесое необычное небо, казалось, хранили в себе какие-то тайны.
Может быть, человек и поднимается на вершины, чтобы время от времени охватить взглядом хоть малую толику волшебства нашей Земли, о котором мы забываем в сутолоке будней. А увидев то новое для себя и вечное для Земли, удивиться в который раз и преклониться перед Создателем.
Рудольф Седов
август 2009 г.
