Суд отказал органам опеки в лишении родительских прав матери двоих детей

Заметки из депутатского блокнота

…Лене (назовем эту молодую женщину так) 23 года. У нее два сына - четырех и пяти лет. Ребятишки находятся в детском доме. Лене не разрешают с ними видеться. Почему? И второй вопрос, который волнует Лену: как ей восстановиться в родительских правах относительно своих сыновей - она ограничена в этих правах с конца 2012 года. Вот с этими вопросами Лена и пришла в Службу оказания экстренной помощи молодым родителям проекта "России важен каждый ребенок".

Пришла она не одна, со своей 60-летней мамой. Отца у Лены нет, он живет на материке с другой семьей. У самой Лены непростая судьба. До своего совершеннолетия четыре года она воспитывалась в Магаданском областном детском доме - ее мама была лишена родительских прав из-за того, что злоупотребляла алкоголем и не уделяла должного внимания воспитанию дочери.

Годы, проведенные в детском доме, не были потерянными для Лены: она получила среднее образование, хорошо поет и танцует. Любит рукодельничать. Однако жизнь вне кровной семьи, отсутствие родительской ласки, хорошего примера жизни в семье тоже сыграли, к сожалению, свою пагубную роль. Без отца родился один ребенок, потом другой. Рассчитывать на помощь кого-либо особо-то не приходилось, и жизнь молодой мамы пошла до известной степени наперекосяк. Лена и сама этого сегодня не скрывает.

И органы опеки и попечительства района, где она жила раньше, понянчившись и поборовшись с нею, ее выпивающей мамой, решили изъять детей из семьи, не без основания решив, что в госучреждении им будет все же лучше.

Органы опеки обратились в суд с иском о лишении Лены родительских прав. Однако судья поступил мудро, решив не рубить сплеча, и только ограничил Лену в правах материнства сроком на полгода. Одновременно суд обязал молодую маму выплачивать алименты на детей.

Наверное, на тот момент это было верное решение органов опеки, во всяком случае, для Лены и ее матери это стало своеобразным шоком и заставило их как-то остановиться, оглянуться, взглянуть на мир другими глазами.

Лена закодировала мать от алкоголизма, и та перестала выпивать. Сама Лена в поисках работы перебралась в Магадан. Сняла квартиру, забрала к себе маму и стала добиваться свидания с детьми, втайне, видимо, лелея мысль о том, чтобы восстановиться в родительских правах.

Лена нашла постоянное место работы - после стажировки ее взяли на должность кассира-фактуровщика. Когда появились первые деньги, начала оплачивать алименты детям. А вот в решении остальных вопросов она, как мне показалось, попросту запуталась в тенетах наших законов и бюрократических препон.

К детям, находящимся в одном из магаданских госучреждений, Лена попала лишь дважды - по доброте душевной ее допустил руководитель этого учреждения. Потом начальник поменялся, и Лене запретили видеться с детьми, сказали - нужно разрешение от органов опеки, да еще подписанное главой района.

Непросто было ей отпроситься у руководителя на день с работы и поехать в райцентр в опеку за искомым разрешением - какому руководителю это понравится? Но ей разрешили, и она поехала за сотню километров на автобусе за искомой справкой - и неудачно! Работника опеки не оказалось на месте, хотя по телефону предварительно вроде обо всем с ним договорились.

Потом, по словам Лены, она еще не раз то не могла дозвониться до органов опеки, то опять приезжала, но нужный работник ушел в отпуск. В общем, справки-разрешения так и не было. Не было и встреч с детьми. А тут еще одна напасть - полугодовой срок ограничения в правах материнства подходил к концу, надо было оформлять нужные бумаги с заявлением-ходатайством о восстановлении родительских прав.

Пошла в бюро бесплатных юридических услуг, там посчитали ее доход и сказали - нет, вы не наш клиент. Мы оказываем услуги только малоимущим. Хотя какие там у молодой матери были "сверхдоходы" с ее-то 25000 рублями зарплаты да двумя детьми и неработающей матерью на плечах!

Платный адвокат за составление элементарного заявления в суд (оказывается, его можно было написать просто в произвольной форме) запросил 2 000 рублей. Даже таких свободных денег на тот момент у Лены не оказалось - и сроки были упущены.

Это сейчас в опеке райцентра говорят: да вот если бы она тогда приехала к нам, да обратилась, да мы бы вам нашли бесплатного адвоката! Никто из них не думал, как в восьмой-десятый раз у работодателя отпроситься с работы на день и не потерять работу? Где найти свободные деньги на проезд на автобусе? А не будет ли поездка пустой, если нужного специалиста опять не окажется на месте?

Вместо оказанной реальной помощи Елене, рвущейся, пускай и неумело, не совсем грамотно, к детям, стремящейся во чтобы то ни стало объединиться с ними, воспитывать в кровной семье, органы опеки райцентра подали вновь иск в районный суд о лишении Елены материнства. По формальным основаниям: мать, дескать, не бывает в детдоме у детей, не подает заявления о снятии ограничения материнства - значит, дети ей не нужны!

Здесь возникает вопрос о качестве работы органов опеки, и не только данного района, но и всей области. По закону опека должна осуществлять сопровождение семей, усыновивших детей, взявших под опеку, в приемную семью. А также семьи группы риска, подобные семье Елены. Уж этой-то 23-летней дивчине как никому нужен и дельный совет, и практическая помощь.

В Магадане 300 семей, которые должны сопровождаться опекой. А в органах опеки - 2-3 специалиста, которым вменено заниматься этим. Вот и получается, что все сопровождение этих семей сводится к их посещению один раз в полгода, а то и реже! Разве это реальная помощь семьям, родителям, детям, которые так нуждаются в ней от специалистов опеки?

Выслушав Елену и ее мать, я прямо из кабинета связался по телефону с руководством органов опеки райцентра. Объяснил суть вопроса, но в ответ услышал только одно: Елена сама во всем виновата, не приезжает, а если приезжает, то в неположенное время, справку-разрешение на посещение не берет у нас и т.д. и т.п. Мне было твердо подтверждено, что опека подала иск на лишение Елены материнства. Суд будет в июле.

Я понял, что первое, что необходимо сделать, - свести всех фигурантов "детского дела Елены" воедино. Чтобы они, наконец, встретились, разобрались во взаимоотношениях и начали сотрудничать. И, забрав Елену с собой, я отправился в райцентр.

Это была тяжелая встреча. Представители районной опеки вели себя как строгие судьи, упреки на молодую мать сыпались с такой страстью и на таких повышенных тонах, что мне пришлось попросить всех успокоиться и перейти к конструктивному решению вопросов.

Тут же, наконец, был решен вопрос о справке-разрешении для Елены на посещение детей в детском доме, еще через два-три дня ее подписал глава района, и она по моей просьбе факсом была передана руководителю детдома. Двери государственного учреждения наконец-то распахнулись для матери, которая рвалась на встречу к детям.

А я подумал почему-то: сегодня, когда Президент России принимает меры по упрощению процедуры семейного устройства детей в семью, по сокращению бумагооборота вокруг всего этого, не пора ли устранить и здесь какие-либо бюрократические преграды? Почему, например, разрешение на посещение детей в детдоме должен подписывать глава района? Он что, лучше знает эту конкретную мать, которую, возможно, и в глаза-то не видел?

Во время этой встречи были решены и другие вопросы. Когда я спросил у руководителя опеки, а что, нельзя было какие-либо из справок привезти в Магадан, поскольку работники района и опеки частенько бывают в областном центре, мне последовал ответ: "Мы не обязаны этого делать!"

В июне и в июле Елена регулярно (в основном по выходным дням, т.к. вечером в будни детский дом разрешено посещать только до 18.00) посещала детей в детском доме. Заплатила алименты на детей (пусть и небольшие суммы), у нее решается вопрос с устройством детей в детский сад, имеется постоянная работа, на работу устроилась ее мама. Вносятся посильные взносы на погашение задолженности по алиментам на детей. Словом, делала она немало для того, чтобы у контролирующих органов опеки изменилось о ней мнение, чтобы специалисты опеки поняли, что Лена способна стать настоящей матерью для своих детей и грамотно, профессионально вести свою семью.

Рабочая группа по реализации проекта "России важен каждый ребенок", областной благотворительный Фонд "Мама" оказывали ей в этом конкретную помощь, информировали опеку и суд о происходящих положительных переменах.

И вот 18 июля с.г. - суд. На нем рассматривался иск органов опеки о лишении Лены родительских прав. Я участвовал в этом заседании на правах законного представителя Лены. В самом начале судья произнес стандартную фразу о том, что, возможно, стороны закончат дело обоюдным примирением. Я надеялся, органы опеки возьмут да и внесут ходатайство "о примирении сторон", поскольку все-таки положительные изменения налицо.

Этого не случилось. Как не случилось и в дальнейшем на протяжении заседания суда, когда председательствующий обращался к представителям опеки и произносил: "Вы настаиваете на своем предложении о лишении родительских прав такой-то?" В ответ слышались все те же самые доводы: "не посещает детей", "не платит алименты" и т.д.

А ведь уже не единожды прозвучали объяснения ответчика, ее законного представителя, были подвергнуты тщательному обозрению документы о внесении денег по погашению алиментов, положительная характеристика с места работы, наконец, письмо директора детского дома о том, сколько раз посетила мама детей, что приносила из еды, одежды и игрушек…,

В ответ от опеки непробиваемо звучало: настаиваем на лишении родительских прав. Не знаю, может быть, это делалось из воспитательных соображений или из желания сохранить честь мундира. Может быть, так положено делать по самой процедуре суда. Но звучало это раз от раза все с более безнадежными интонациями из уст представителя опеки.

Даже прокурор в заключительной речи сказал, что не находит оснований для лишения родительских прав Елены. В итоге суд принял решение отказать органам опеки в иске. Решение суда пока в законную силу не вступило.

Все стороны по итогам судебного заседания, конечно же, должны сделать выводы. В первую очередь, сама Лена. Весь предшествовавший период жизни относительно воспитания своих детей, который привел ее в зал заседания суда, должен стать для нее уроком, и свои ошибки она не должна повторить впредь.

Нужно сделать выводы, на мой взгляд, и органам опеки. Я не имею в виду опеку данного района. В перерыве судебного заседания мы разговаривали с прокурором и представителем опеки.

Прокурор положительно оценил работу опеки района: дескать, ее специалисты знают обстоятельства во всех подконтрольных семьях района. Это хорошо. Но сегодня мало знать обстановку. Надо протягивать руку оступившимся и помогать им выйти из трясины, в которую они нередко попадают.

Такие молодые мамы, как Лена, в этом особенно нуждаются. В законе такая деятельность называется сопровождением семей риска. Вот это сопровождение и нужно осуществлять. Нужно всеми силами остановить "родник" сиротства.

В настоящее время в Госдуме России рассматриваются меры по кардинальному изменению содержания работы органов опеки. Они должны работать не с бумагами и отчетами, а с родителями, детьми и реально помогать им в решении возникающих проблем.

В завершение суда судья выразил пожелание о том, чтобы больше по данным вопросам, касающимся семьи Елены, здесь больше не встречаться.

Да нет, встретиться еще придется, ведь ограничение родительских прав у Елены еще осталось. Теперь на деле день ото дня ей нужно доказывать, что она действительно достойна звания матери, что по-настоящему занимается воспитанием детей и растит из них достойных граждан нашего общества.

И выходить с заявлением в суд о снятии ограничения в родительских правах, возвращать детей в кровную семью.


Иван СУББОТИН, зампредседателя областной Думы, президент областного благотворительного Фонда «Мама», координатор проекта "России важен каждый ребенок" в Магаданской области // Колымский тракт – 2013 – 24 июля – с. 6-7.