После гибели дочери у нас отобрали внука

20 сентября 2009 года, пьяный водитель, потерявший управление автомобилем, сбил В Магадане на пешеходном тротуаре двух женщин, которые погибли на месте.

Одной из них - Анне Погонец было двадцать восемь лет, у нее остался четырехлетний сын Алеша. Но еще не погасло пламя поминальной свечи в доме родных, как их настигло второе горе: пока они были заняты скорбным ритуалом пребывая в отчаянии и безутешных чувствах, отец ребенка спешил оформить документы - дубликат свидетельства о рождении сына и копию свидетельства о смерти его матери.

Получив их без промедления, не поставив в известность родителей Анны, забрал Алешу из детского сада, в одночасье лишив малыша общения с бабушкой и дедушкой, и привычной домашней обстановки.

Почему была проявлена такая поспешность? Неужели именно в этот момент проснулись отцовские чувства, о которых прежде приходилось напоминать через суд? Вот такое письмо получила редакция газеты "Колымский тракт" от З.В. Погонец - мамы погибшей Анны.

«Здравствуйте, уважаемая редакция!

Мне трудно выразить то состояние, которое мы сейчас испытываем, - слова в данной ситуации неумелы и беспомощны. Наверное, любую смерть нельзя понять и нельзя объяснить, а такую нелепую - тем более.

Мы до сих пор не верим, что с нами нет нашей любимой Анечки -светлого, открытого, доброго человека. Как сказал кто-то из ее друзей, она была на ты с солнцем: столько света и тепла всегда исходило от нее!

А после гибели дочери у нас отобрали и любимого внука. Пережить все это невероятно тяжело, ведь теперь перед памятью Анечки я как бабушка ответственна за него вдвойне. Однако отец Алеши совершенно беззастенчиво решил исключить нас, растивших и воспитывавших внука с первых месяцев его рождения, из жизни малыша.

Но почему, на каком основании? Не потому ли, что за счет ребенка отцу теперь можно решить накопившиеся у него проблемы? Иных мотивов я, простите, не вижу.

Чтобы стало понятно, о чем я веду речь, расскажу, как развивались события.

С отцом Алеши Аня не была зарегистрирована. Но, как он ей говорил, хотел, чтобы у них родился ребенок. Отцовство было признано с согласия гражданского мужа дочери органами загса г. Магадана, малыш носит фамилию отца. Однако с самого рождения был зарегистрирован по адресу, где проживает наша семья.

Когда Алешеньке исполнилось всего три месяца, он в течение недели перенес сразу три полостные операции. И в этот тяжелый момент отец пришел в больницу и предложил Ане пожить отдельно (прежде они жили в квартире его матери).

Мы, конечно же, забрали дочь с внуком к себе домой, но три недели не могли добиться, чтобы отец привез их вещи. Пришлось обратиться за помощью к участковому милиционеру, и только после его вмешательства вещи были доставлены.

После этого отношения, конечно, складывались непросто.

Но препятствий отцу к общению с сыном с нашей стороны не было. Алешу из-за состояния здоровья мы не рискнули отдать в детский сад, нашли ему очень хорошую няню, опытную, с рекомендациями. В течение полутора лет внук ходил к ней, и если бы отец хотел общаться с сыном, мог бы встречаться с Алешей у няни.

Однако такого стремления у него не возникало. Он совершенно не интересовался, где его ребенок, в чьи руки мы его отдали, хорошо ли ему там? Даже ни разу не позвонил, чтобы узнать об этом.

В декабре 2005 года, поскольку возникли финансовые трудности, а материальной помощи отец ребенку не оказывал, Аня была вынуждена обратиться в суд с заявлением о взыскании алиментов.

Суд обязал его ежемесячно выплачивать алименты в твердой денежной сумме, соответствующей пяти минимальным размерам оплаты труда.

Сумма в общем-то небольшая - 4 300 рублей, но и она была бы подспорьем в содержании и воспитании ребенка. Однако от выплаты алиментов отец до последнего времени уклонялся - задолженность на 31 августа 2009 года составляет 450 970 рублей. Он же постоянно менял места работы, чтобы не платить алименты.

За злостное уклонение от выплаты алиментов приговором суда от 31 января 2008 года он признан виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 157 УК РФ (злостное уклонение родителя от уплаты по решению суда средств на содержание несовершеннолетнего ребенка).

Однако после приговора суда алименты на ребенка так и не поступили.

Но это еще не самое страшное. Весной 2007 года, когда задолженность по алиментам составила уже немалую су мму, отец ребенка выд-. винул версию о том, что Алеша вовсе не его сын. И предложил Анечке провести генетическую экспертизу на установление отцовства.

Видимо, рассчитывал, что это унизительное предложение моя дочь не примет, а у него впоследствии появится «щит», за который он сможет спрятаться от суда и уголовного преследования.

Но как была права моя девочка! Она не дрогнула, прошла и это испытание. Экспертиза (и деньги ведь на нее нашел немалые - 42 тысячи рублей), которая была проведена в Новосибирске, на 99,99% подтвердила отцовство, однако алиментов на содержание собственного сына так и не последовало.

Горько писать обо всем этом, но приходится, поскольку этот человек, называя себя теперь безутешным вдовцом, просто спекулирует на добрых чувствах людей.

Но еще до похорон Анечки собрались мы на семейный совет, и я говорю: давайте наберемся сил, при ребенке никаких слез, все должно быть так, как было при маме. Алеша будет ходить в детский сад и по-прежнему посещать детский центр «Мальвина», где он занимается в хореографической студии и в кружке «Смышленыш».

В общем, все по установленному распорядку, по режиму - сон, занятия, прогулки.

23 сентября мы похоронили Анечку. И пока были на кладбище, отец ребенка бегал по инстанциям, собирал документы. В загсе ему выдали дубликат свидетельства о рождении сына, на что он, конечно, имеет право как отец. Но вот на каком основании ему выдали копию свидетельства о смерти нашей дочери?

В законном браке он с Аней не состоял, а значит, не является ее прямым родственником и не имеет права на получение этого документа. Но свидетельство выдали.

С этими документами приехал к руководителю отдела опеки и попечительства мэрии Магадана, где написал заявление, что ребенок будет проживать с ним. Затем отправился к заведующей детским садом, где по ее распоряжению воспитатель отдает Алешу отцу.

Это было на следующий день после похорон... Ни у одного из руководителей этих учреждений не возник вопрос: а как мы, что испытаем, когда узнаем о таком повороте событий? С нами, четыре года воспитывавшими нашего любимого внука, никто даже не посоветовался. Ну почему такое бездушие?

Почему на ситуацию взглянули только через бумажки, а не под другим углом зрения, в ином свете? Хорошо ли будет ребенку, не пострадает ли его психика от столь резкой перемены привычной обстановки, где его ждут бабушка и дедушка, любимые книжки и игрушки?

Правда, уже после того, как отец забрал Алешу, нам позвонила воспитательница. Мы срочно вызвали такси и приехали по адресу, где живет отец, но дома его не застали. А по телефону он нам ответил, что катаются с Алешей за городом на машине. Однако у подъезда мы безуспешно ждали их возвращения около трех часов.

На следующий день, в пятницу, ребенка в садик не привели. Не был он там и в понедельник. В эти дни четырехлетний малыш находился с отцом на работе. А ведь Алеше сейчас, как никогда, нужно соблюдать режим: у него положительная реакция на пробу Манту, он получил направление в детский противотуберкулезный санаторий.

Я просила отца и его мать встретиться и, отбросив все обиды, обстоятельно и спокойно поговорить в интересах ребенка. Но в ответ услышала весьма неутешительное: «Мы будем встречаться только у участкового».

А как же Алеша? Его будут приводить на свидания с нами в милицию? Но ведь он не когда-то там... не завтра, а уже сейчас... человек. Он очень привязан к нам, и мы, как никто другой, знаем его особый мир

Неужели так называемый номинальный отец, который не растил, не воспитывал ребенка, не помогал ему (даже по решению суда!) способен разрушить все то, в чем так нуждается Алеша?

Я работаю в школе и знаю психологию детей. Детское горе охватывает ребенка, как пожар. Любить самоотверженно и беззаветно - одно из главных свойств сердца ребенка. Как и бесконечно нуждаться в любви, испытывать без нее безысходное горе.

У нас отобрали внука только потому, что и алименты платить не надо, и пособие на ребенка по потере кормильца можно получать? Ведь все эти годы сын не был нужен ни отцу ребенка, ни его бабушке».

З.В. Погонец