Денис Анатольевич, как много вам удалось сделать за первые четыре месяца работы в статусе уполномоченного по правам ребенка в Магаданской области?
За это время я посетил все социальные учреждения. По прежней работе я уже знаком со всеми, но сейчас начал общаться под новым углом зрения и с Центром временного содержания несовершеннолетних правонарушителей, и с СИЗО, был в школах, интернатах, в Доме инвалидов, детских домах.
Общался с детьми, руководителями, специалистами учреждений. Постарался сделать так, чтобы везде была размещена информация о том, что в регионе работает уполномоченный, с контактными данными, раздаю свои визитные карточки. Мы заключили соглашение с прокуратурой УМВД, МЧС, службой судебных приставов по вопросу обмена информацией, сводками, обстоятельствами дела. Сейчас нарабатываю контакты с органами опеки.
Присутствие омбудсмена обязательно при разбирательстве на уровне органов внутренних дел?
Уполномоченный может участвовать в этих делах по своей инициативе. Чаще всего, если поступают сводки о несовершеннолетних, это кражи, драки, агрессивное поведение.
Иногда проходит информация о помещении несовершеннолетних в СИЗО, они находятся на пороге 18-летия. Как правило, они совершают открытое и тайное хищение чужого имущества, грабежи, разбои, кражи. Порой они совершают в маленьких населенных пунктах совершенно нелепые преступления. К примеру, украли что-то очень специфическое, вроде звукового пульта, а он один на весь поселок в доме культуры, продать не могут и идут с повинной. Иногда их провоцируют сами взрослые. Так, я общался с мальчиком в ЦВСНП: он украл пять тысяч, которые лежали на столе у директора Дома культуры. А зачем их там оставлять?
Вы участвовали в ряде крупных проверок детских учреждений. Все ли в регионе в порядке с организацией досуга и пребывания детей?
Летом состоялась большая проверка летних учреждений после карельских событий, хорошо, что наш регион маленький, у нас в этом плане все хорошо, для детей всегда готовится большая культурная программа, творческие ребята и спортсмены выезжают за пределы области. Есть шероховатости на уровне подписи в документе, это не критичные замечания.
Также меня включили в комиссию по проверке детских домов к ученому году, я также курировал очень важную проверку детских домов и учреждений, где содержатся дети без попечения родителей, на предмет исполнения Постановления Правительства РФ № 481 о деятельности таких учреждений. Особое внимание сейчас уделяется тому, чтобы эти заведения были семейного типа. Магаданская область благодаря усилиям властей остановилась на такой форме детских учреждений давно, особенно Ольский детский дом хорошо развивает это направление. Но под это определение подходят не все. Но, к примеру, детский дом инвалидов: по условиям пребывания детей и кадрам он соответствует, а диагнозы у ребят очень разные, и не все они могут обучаться, есть тяжелые формы заболеваний.
Так или иначе, мы проверили всю сеть учреждений, составили дорожную карту по устранению недочетов и нарушений.
Есть ли какая-то специфика проблем детства в регионах?
Процентов на 80 они одинаковые. Но вот, к примеру, я побывал в Калининграде на совещании психиатров, психологов и уполномоченных по правам ребенка. Там состоялась большая профессиональная дискуссия о лечении матерей-алкоголичек: проводить его в отрыве от детей или нет. Хочется отметить парадоксальную ситуацию: мужчины во втором браке стараются забрать из детдома ребенка от первой жены, которая спилась и отдала его, а женщины – практически никогда, они продолжают пить, не следят за детьми, пока их мужья где-нибудь на вахте. Спивающиеся женщины - это, к сожалению, очень характерно для Колымы.
Вы посещаете по сигналам неблагополучные семьи?
Да, мы делаем это с органами опеки. Бывает, что мы знаем: семья сложная, но имеем мало оснований для принятия мер. Неблагополучие есть явное и скрытое. Явное сразу видно: пьянство драки в семье, асоциальный образ жизни. С этим бороться легче. А скрытое – это когда родители в шубах и на дорогих машинах, а в семье все плохо, а законных оснований влиять на ситуацию практически нет.
Иногда с родителями приходится резко разговаривать. К примеру, приходит мамочка и говорит: не могу устроиться на работу, потому что санкнижка стоит 8 тысяч рублей. Но так можно никогда не устроиться. Значит, нужно встать на учет в Центре занятости, получить пособие, не купить себе что-то, а оформить документы, а дальше – хотя бы уборщицей в детсад. Любое неблагополучие начинается с безработицы. Она тянет за собой много свободного времени, стресс, поиск какого-то антидепрессанта, в первую очередь алкоголя, отсутствие дохода, голодные дети, нет возможности оплачивать медицинские услуги, нет контроля за детьми, человек спивается совсем.
Я всегда убеждаю идти работать, ребенок все равно в детском саду, а вольный образ жизни: там попили, завтра тебя побили, а потом, может, и убили, - это путь в никуда.
Вы ведете приемы три раза в неделю по два часа. С чем к вам обращаются колымчане?
Вопросы разные: приобретение учебных тетрадей, строительство площадок во дворе, школьные конфликты, самые сложные – это семейные проблемы. К примеру, бабушка поссорилась с дочерью или невесткой, и они делят, когда кому видеться с ребенком. Я стараюсь выезжать на место, даже выступить медиатором, но если они сами не хотят примиряться, чужой человек не поможет. Говорю: обращайтесь тогда в суд, - не хотят ссориться с родственниками.
Есть такая распространенная проблема, когда женщины обвиняют бывших мужей, что те похитили ребенка. А он записан в свидетельстве о рождении как отец, и имеет полное право забрать ребенка из детского сада и поехать с ним куда-то на несколько дней. При расторжении брака может быть указано, что ребенок должен проживать с матерью и она возлагает на судебных приставов ответственность следить за этим, тогда они придут к отцу, вынесут дверь и заберут ребенка. Если, к примеру, написано, что он может забрать ребенка на два часа на карусели в суббота. Если заберет в среду, тогда придут приставы. Если этого не указано, отец не похититель, он равноправный родитель. Надо уметь договариваться.
Много вопросов связано с медико-социальной и психологической экспертизой, жалобами на несвоевременное присвоение инвалидности или снятие с нее. Бывает, у ребенка был порок сердца, потом по новым документам оказывается, что его нет, а затем все поменялось, и его снова ставят на учет. А в этом промежутке мама не получала пенсию и лекарства для ребенка. Это общероссийская беда, родители проходят все круги ада, чтобы получить все документы, в ЦРС проще купить эти справки, чем обивать пороги. Бывает, ребенку не присваивают инвалидность, а он незрячий или ходить не может. Но с таким ребенком мама не может работать, она должна сидеть дома и заниматься только им.
В Магадане довольно активно развивается волонтерское движение. Вы привлекаете добровольцев к своей работе?
Мы работаем с ними довольно тесно. Летом мы проводили акцию «Не паркуй ребенка». Примерно такая же акция проходила с названием «Ребенок в доме – закрой окно». В России до 100 детей выпадают из окон ежегодно. Причем 30 из них погибают.
При проведении акции «Не паркуй ребенка» сначала ориентировались на США, где обращали внимание на то, что дети перегреваются на солнце в машине. Но опасностей гораздо больше: дети могут удушиться ремнем безопасности, отца оставляют включенные DVD и загорается проводка, малыши травятся газами, машины угоняют, не замечая ребенка внутри, автомобили с тонированными стеклами эвакуируют, не зная, что там дети. В конце концов, может случиться ДТП. Уже разработана серия рекомендация для автовладельцев: им советуют класть барсетку с деньгами и документами на заднее сиденье рядом с ребенком, установить автокресло посередине, чтобы видеть его в зеркало заднего вида. Да, так бывает, что о ребенке люди забывают, но кошелек и документы – никогда.
Мы подготовили ряд материалов по информационной безопасности в интернете, памятки для раздачи родителям и педагогам о том, как надо вести себя с незнакомцами, при входе в подъезд и в лифт, чтобы взрослые могли инструктировать своих детей.
Сейчас мы отрабатываем планы взаимодействия с организацией многодетных родителей и родителей детей-инвалидов «Особое детство».
Взаимодействуем с отрядом «Поиск пропавших детей». Они, правда, иногда переигрывают, когда ребенок задержался у друга на пару часов, а по всем сетям идет: «пропал ребенок», и через два часа: «Найден! Жив!!!» Если бы у нас действительно пропадали сотни детей в год, Магадан надо было бы назвать Бермудским треугольником. Пропал ребенок - это когда сутки ищут сотрудники УВД и волонтеры и не нашли.
Я подключился к поиску пропавшего мужчины с ребенком, привлек коллег из других регионов. Он проживал в Армани, был очень религиозен, и в один день забрал сына и уехал, их следы теряются. Его видели в Орле, мы подключили служба судебных приставок и следственный комитет. Федеральные органы, Епархии, органы внутренних дел, ПСЦ, МЧС в курсе. Мужчине скоро 45, но не факт, что он пойдет менять паспорт. Может, он живет где-то в скиту в лесу на Новгородчине. Так некоторые мамы находят мужей-алиментщиков.
Вы говорите о несовершенстве законодательства в области охраны детства. Как можно повлиять на это?
Осенью я планирую внести несколько предложения по совершенствованию местных и региональных нормативных актов по опеке, социальному обеспечению, которые можно откорректировать.
Законы у нас, прямо сказать, парадоксальные: если отшлепаешь ребенка на улице, на тебя заявят и заставят собирать справки, что ты хороший родитель. А если известно, что семья пьющая, приезжают представители опеки, видят кастрюлю борща в холодильнике и пьяную мать, и все ограничивается беседой, потому что угрозы жизни ребенка нет. это если такие ситуации повторяются часто, то таких родителей начинают контролировать всякие комиссии. Однако в стране есть четкая установка: максимально сохранять кровную семью, не должно быть много детских домов, изъятий детей и лишений родительских прав. И, действительно, за три года, по общероссийской статистике, вдвое сократилось количество лишений и ограничений в родительских правах. Сократился и детский алкоголизм. Тем не менее, в стране 4 тысячи детей в стране считаются социальными сиротами. Они содержатся в детских домах по заявлениям или в результате лишения прав их родителей.
Но, надо сказать, в последние годы в Магадане стали много брать приемных детей в семьи.
Вы работаете в паре с одним помощником, как вам удается контролировать ситуацию по всему региону?
Я, действительно, часто выезжаю по округам, веду приемы граждан, тесно общаюсь с органами опеки и социальной поддержки, хочется отметить, что в маленьких населенных пунктах, где все всех знают, эта работа поставлена хорошо.
С учетом того, что я работаю один и у меня один штатный помощник, я назначил во всех округах общественных представителей, как правило, это специалисты из сферы педагогики, молодежных общественных организаций или социальных служб.
Сейчас мы создаем детский совет, его состав я подбираю сам. Планирую, что туда войдут активисты из молодежных организаций и несколько правонарушителей. Мне не нужны рапорты, должна быть реальная обратная связь. Это будут ребята от 14 до 18 лет. Во многих регионах такие советы хорошо себя зарекомендовали.
Также вскоре будет сформирован и экспертный совет из взрослых. Нам нужны представители разных сфер, чтобы получать всесторонние точки зрения на проблемы детства. Перед новым годом мы сформируем состав, будем собираться раз в квартал, обсуждать возникающие вопросы.
