Анатолий Широков, сенатор Российской Федерации, доктор исторических наук: За все то досоветское время Север российский был, по большому счёту, только политически включён в состав государства.
Это были малоизведанные и слабо населённые территории. Не было понятно, какова мощь их минеральных богатств, какова мощь биологических богатств. Но чтобы показать, насколько оно было неизведанное, в 1926 году состоялось одно из, пожалуй, или, не пожалуй, одно из, последнее крупное географическое открытие в мире. Оно состоялось вот недалеко, здесь от нас. В 1926 году экспедиция Сергея Обручева двигалась по реке Индигирке и Колыме, Колымо-Индигирский бассейн, они искали месторождение платины, там легендарная была информация о том, что полторы тонны платины лежит.
Для молодого государства такой ценный ресурс, и была отправлена специальная экспедиция. Платину не нашли, но открыли, как Обручев описывал: “Мы плывём по реке, и по карте должна быть низменность, а перед нами встают горные пики до 3000 метров”. Так был открыт хребет, который был назван именем Ивана Черского.
Сегодня, летя в Магадан из Москвы, на границе Якутии и Магаданской области, мы пересекаем этот хребет. Открыт он был в 1926 году. Это последнее крупное географическое открытие в мире. В этом смысле мы можем себе представить, насколько низка была осведомленность властей, людей вообще, о том, что происходит именно здесь в реальности происходит. Именно Советскому государству принадлежит первенство в соорганизации системы целенаправленного изучения Севера. Это было сделано впервые, и в этом смысле как раз-таки двадцатые годы были этапом, временем золотым для геологов.
В общем, в стране не хватало денег, в стране много чего не хватало, но огромные ресурсы вкладывались в развитие геологических поисков, в изучение северных территорий. Было выяснено следующее: Колыма обладает уникальными месторождениями золота, причём уникальность состояла в том, что, прежде всего, это были россыпные месторождения, и территория их распространения – колоссальна. И вот здесь я хотел бы ещё об одном великом открытии говорить. Коллеги геологи, здесь я сошлюсь, на нашего академика Николая Анатольевича Горячева, академик Российской Академии Наук, геолог. Он называет открытие Билибина величайшим геологическим открытием 20 века. Билибин предположил, что от верховьев Колымы в северо-западном направлении распространяется некий район золотоносности.
Он предположил, что протяжённость этого района примерно – 1200 километров северо-западного распространении, и ширина этого района – от 350 до 450 километров. И в этом смысле, он это предположил на основании такого, потом это в геологии стало часто использоваться, геолого-статистического метода. В результате практика показала, вплоть до сего времени мы добываем золото именно в этом распространении. То есть это величайшее геологическое открытие 20 века.
На сегодняшний день Колыма, с начала промышленной добычи, с 32 года, мы дали стране более 3 тысяч тонн химически чистого золота. Так что, на Колыме еще ничего не закончилось, на самом деле. Все здесь начинается, и радостно то, что мы сегодня это начало чувствуем по своему городу, город меняется, на месте бывших свалок появляются общественные пространства. По городу вас немножко повозили. Скажу вам, что это разительно отличается от того, что было ещё 10 лет назад.
Поэтому мы только начинаем развиваться. Постановлением сначала ЦК партии, потом уже Совета труда и обороны написано, что колымский трест подчиняется непосредственно Центральному Комитету партии. И никому другому он уже не подчиняется. Я готов, свидетельство о том, что просто мне удалось познакомиться с огромным фондом, это называется “Личная папка Сталина”: все документы, которые прошли через стол Вождя народов, и ежедневно справка о добыче золота на Колыме была на столе Сталина. Он получал территорию, на которой не существовало, что называется, советской власти, была власть начальника Дальстроя. Начальник Дальстроя или директор Дальстроя тогда был и советским руководителем, и партийным руководителем, и руководителем силовых ведомств, и так далее, все вот соединяя в своём руководящем статусе.
И задача была сформулирована первым директором Дальстроя Эдуардом Петровичем Берзиным прямо и откровенно – никто, ничего здесь не скрывал, он говорил: “Первая наша задача – дать стране золото, вторая наша задача – вывести коренные народы на современный уровень развития”. Важнейший вопрос – кто будет работать. И решение было найдено, в общем, традиционное для двадцатых годов для Советской России, было в постановлении ЦК партии написано, что в 32 году первые 16 000 заключённых из состава Дальлага отправить на Колыму. В 32 году 16 000 не доехало, доехало 10 000 всего. Тем не менее, это были первые те заключённые, которые начали здесь работать. И в 32 году здесь был создан 1 апреля Северо-Восточный исправительно-трудовой лагерь. И основная его задача была – обеспечение рабочей силы новой всех процессов производственных, которые здесь и происходили.
Есть очень серьёзный вопрос, который до сих пор дебатируется, и в этом отношении, наверное, какие-то точки над i ставить надо, поскольку, если в девяностые годы, говорили, что здесь сплошная 58 статья сидела, немного позже появились сведения некие от некоторых в кавычках специалистов, которые говорили, что здесь только уголовники сидели. В этом смысле вот этот маятник, повторю, пора останавливать. Закончим мы здесь, сейчас эту историю, потому что архивные документы, вещь упорная и НКВД относилось к тем органам, которые своих рабочих считала очень скрупулёзно. Фактически до 38 года основная масса заключённых здесь – это были люди осуждённые, так называемые за бытовые преступления. То есть уголовники, среди них, правда, была очень интересный такой «ручеек», так называемые указники, и в этом отношении это были, прежде всего, те люди, которые были осуждены по указу 7 августа 1932 «О колосках».
Ну а в 38 году сюда поехали уже жертвы большого террора. В 38-39 году количество осуждённых за бытовые преступления здесь на Колыме сократилось до четверти – 25%. В конечном счёте, потом оно опять стало нарастать. Тем не менее, динамика, если по составу статей смотреть, вот такова. Постепенно сюда приезжали и договорняки, вольнонаёмное население тоже формировалось. Оно формировалось несколькими путями: первое – это очевидно, для прохождения военной службы приезжали сюда офицеры с семьями. Перед войной большой поток был солдат и сержантов с Дальнего Востока. Таким образом формировался этот колымский народ, который в своём сознании очень причудливо совмещал и романтику геологического поиска, и служение стране, и мифы, и особенности социальной психологии тех, кто находился по другую сторону колючей проволоки. Здесь я хотел бы сказать о том, что говорят: «Гулаг на Колыме». Здесь никогда Гулага не было. То есть подразделение Главного Управления Лагерей здесь не было никогда. Здесь был трест Дальстрой, и он выступал главком по отношению к своим лагерям, а потом появился такой же главк – Главное управление Дальнего Севера, как и главное Управление лагерей.
Поэтому Гулага на Колыме не было никогда. Территории, которые в своей базовой основе имеют неволю, принудительный труд, куда люди доставлялись принудительно, и условия жизни здесь были довольно трудными, обладают сегодня, в основной своей массе, удивительно свободолюбивое население. Поэтому вот парадокс, да, территории, которые начинали своё бурное развитие подневольным трудом, сегодня на них живёт удивительно свободолюбивое население. В этом смысле это можно даже видеть по политическим пристрастиям. Здесь невозможен такое монолитное голосование, как, допустим, в центральных районах страны. Здесь разброс политических мнений все равно существует. Поэтому, наверное, это главный вывод из всей истории Севера, который мы имеем на сегодня. Мы все – северяне – удивительно свободные люди.
