В июне 1937-го в адрес руководства НКВД было направлено письмо. По форме — заявление, а по содержанию — донос о непонятном и подозрительном прошлом Берзина. Автор — заместитель наркома лесной промышленности, а в прошлом замначальника ГУЛАГа Лазарь Коган. Вот этот документ:
ЗАЯВЛЕНИЕ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРКОМА ЛЕСНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ Л.И. КОГАНА НА ИМЯ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ В.М. КУРСКОГО О «ПОДОЗРИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ» Э.П. БЕРЗИНА. 11 ИЮНЯ 1937 Г.
«Тов. Курский!
Звонил ФРИНОВСКОМУ, говорят уехал.
Пишу тебе.
Есть такое место — Колыма на Дальнем Востоке. Там золотые прииски. Начальник там — БЕРЗИН. Колыма находится в ведении НКВД.
БЕРЗИН — очень своеобразный человек с довольно известным прошлым. Это тот солдат БЕРЗИН, который вербовался ЛОККАРТОМ (заговор послов). Своеобразие его заключается, например, в том, что он лет 6–7 тому назад сказал мне: «Ведь меня в партию записал насильно СВЕРДЛОВ». Кроме того, БЕРЗИН единолично вел какие-то секретные дела за границей, часто туда ездил, имел свой счет в финотделе ГПУ, по которому, кажется, не отчитывался.
Всю деятельность БЕРЗИНА, связанную с какой-то конспиративной работой и, в частности, связанную с постройкой Вишерской бумажной фабрики и поездками за границу — знал РУДЗУТАК.
БЕРЗИН об этом говорил прямо. С РУДЗУТАКОМ он был на «ты», называл его Яном и устраивал через него все свои хозяйственные дела. Если чего мы не могли для строительства фабрики делать нормальным порядком, БЕРЗИН легко проводил через РУДЗУТАКА. Это нас радовало, но часто — удивляло. Объясняли мы отношения к БЕРЗИНУ РУДЗУТАКА земляческим и товарищеским признаками. У БЕРЗИНА в Москве, где-то около Девичьего Поля, был и говорят есть деревянный, двухэтажный большой дом. Однажды, много лет назад, я подвозил БЕРЗИНА к этому дому. Жил он во всем доме один, хотя, по виду, там можно поселить 10 семейств.
Не помню кто, но говорили, что туда приезжает РУДЗУТАК. Ворота всегда на запоре. Постоянно во дворе стояла машина, на которой, в редкие приезды с Вишерского строительства в Москву, ездил БЕРЗИН. БЕРЗИН говорил, что это машина Совнаркома. Меня всегда занимал вопрос: как вяжется официально небольшое служебное положение БЕРЗИНА с его неофициальными возможностями — этот таинственный дом , поездки за границу, громадный личный текущий счет в финотделе (БЕРЕНЗОН должен это помнить). Сегодня пом. нач. ГУЛАГа АЛМАЗОВ рассказал мне, что, называясь членом партии, БЕРЗИН до 1929 г. не имел партбилета. Когда на Вишере пошел слух, что он беспартийный, БЕРЗИН, будто бы выехал в Москву и привез партбилет, в котором он значился членом партии с 1918 г.
БЕРЗИН — очень странный человек. Он всегда занимал мое внимание своим своеобразием. По всему своему складу, он мне казался беспартийным, и когда он сказал, что его насильно записали в партию, это подтвердило мое впечатление о нем.
Сообщаю это для сведения. Может быть, пригодится. Адрес дома БЕРЗИНА в Москве не знаю, знаю, что около Девичьего Поля. Можно, видимо, узнать в Дальстрое (контора БЕРЗИНА) или у т. БЕРМАНА в ГУЛАГе.
Л. КОГАН».
(ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Д. 97. Л. 185–187)
«Тов. Курский!
Звонил ФРИНОВСКОМУ, говорят уехал.
Пишу тебе.
Есть такое место — Колыма на Дальнем Востоке. Там золотые прииски. Начальник там — БЕРЗИН. Колыма находится в ведении НКВД.
БЕРЗИН — очень своеобразный человек с довольно известным прошлым. Это тот солдат БЕРЗИН, который вербовался ЛОККАРТОМ (заговор послов). Своеобразие его заключается, например, в том, что он лет 6–7 тому назад сказал мне: «Ведь меня в партию записал насильно СВЕРДЛОВ». Кроме того, БЕРЗИН единолично вел какие-то секретные дела за границей, часто туда ездил, имел свой счет в финотделе ГПУ, по которому, кажется, не отчитывался.
Всю деятельность БЕРЗИНА, связанную с какой-то конспиративной работой и, в частности, связанную с постройкой Вишерской бумажной фабрики и поездками за границу — знал РУДЗУТАК.
БЕРЗИН об этом говорил прямо. С РУДЗУТАКОМ он был на «ты», называл его Яном и устраивал через него все свои хозяйственные дела. Если чего мы не могли для строительства фабрики делать нормальным порядком, БЕРЗИН легко проводил через РУДЗУТАКА. Это нас радовало, но часто — удивляло. Объясняли мы отношения к БЕРЗИНУ РУДЗУТАКА земляческим и товарищеским признаками. У БЕРЗИНА в Москве, где-то около Девичьего Поля, был и говорят есть деревянный, двухэтажный большой дом. Однажды, много лет назад, я подвозил БЕРЗИНА к этому дому. Жил он во всем доме один, хотя, по виду, там можно поселить 10 семейств.
Не помню кто, но говорили, что туда приезжает РУДЗУТАК. Ворота всегда на запоре. Постоянно во дворе стояла машина, на которой, в редкие приезды с Вишерского строительства в Москву, ездил БЕРЗИН. БЕРЗИН говорил, что это машина Совнаркома. Меня всегда занимал вопрос: как вяжется официально небольшое служебное положение БЕРЗИНА с его неофициальными возможностями — этот таинственный дом , поездки за границу, громадный личный текущий счет в финотделе (БЕРЕНЗОН должен это помнить). Сегодня пом. нач. ГУЛАГа АЛМАЗОВ рассказал мне, что, называясь членом партии, БЕРЗИН до 1929 г. не имел партбилета. Когда на Вишере пошел слух, что он беспартийный, БЕРЗИН, будто бы выехал в Москву и привез партбилет, в котором он значился членом партии с 1918 г.
БЕРЗИН — очень странный человек. Он всегда занимал мое внимание своим своеобразием. По всему своему складу, он мне казался беспартийным, и когда он сказал, что его насильно записали в партию, это подтвердило мое впечатление о нем.
Сообщаю это для сведения. Может быть, пригодится. Адрес дома БЕРЗИНА в Москве не знаю, знаю, что около Девичьего Поля. Можно, видимо, узнать в Дальстрое (контора БЕРЗИНА) или у т. БЕРМАНА в ГУЛАГе.
Л. КОГАН».
(ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Д. 97. Л. 185–187)
Адресованное заместителю наркома внутренних дел письмо в итоге попало к наркому Ежову. Он, в свою очередь, 21 июня 1937-го без каких-либо комментариев направил документ Сталину и Молотову (за исходящим № 57979).
Вообще-то в 1937-м такие документы обычно срабатывали. Во-первых, дважды в письме повторяются тревожащие воображение начальства нотки в характеристике Берзина: «очень своеобразный», «очень странный». Во-вторых, совершенно убийственным было упоминание в письме о тесной дружеской связи Берзина с Яном Рудзутаком. Ведь заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР Я.Э. Рудзутак к этому времени был уже арестован и давал показания (его арест состоялся 25 мая 1937-го).
Тем не менее донос Когана возымел действие не сразу, хотя, без сомнения, предрешил судьбу Берзина. Осенью Ежов стал готовить ему замену на посту руководителя Дальстроя. Сначала шифровкой от 6 октября 1937-го из Симферополя в Москву был вызван будущий преемник Берзина — нарком внутренних дел Крымской АССР Карп Павлов. Через две недели, 20 октября, Ежов направил Берзину шифровку следующего содержания:
«ОТВЕТ ВАШИ ТЕЛЕГРАММЫ ЗАДЕРЖАЛСЯ ВВИДУ ПОДЫСКАНИЯ ВАМ ЗАМЕСТИТЕЛЯ тчк СЕЙЧАС ВАШИМ ЗАМЕСТИТЕЛЕМ НАЗНАЧЕН ПАВЛОВ КОТОРЫЙ БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ВЫЕЗЖАЕТ НАГАЕВО тчк ПО ОЗНАКОМЛЕНИИ ПАВЛОВА РАБОТОЙ ВЫЕЗЖАЙТЕ МОСКВУ ОТПУСК И ЛЕЧЕНИЕ тчк НАДЕЮСЬ ЧТО ПОСЛЕ ОТДЫХА И ЛЕЧЕНИЯ ВЫ С НОВЫМИ СИЛАМИ ВЕРНЕТЕСЬ НА РАБОТУ И ПОКАЖЕТЕ ЕЩЕ БОЛЬШИЕ ОБРАЗЦЫ ПО ДАЛЬНЕЙШЕМУ ОСВОЕНИЮ КОЛЫМЫ»
.Конечно, Ежов хитрил. Обещанного отдыха и лечения вовсе не предусматривалось. Берзин выехал в Москву и 17 декабря 1937 г. был арестован прямо в вагоне поезда. Расстреляли Берзина 1 августа 1938-го. Но не избежал этой участи и автор доноса Коган. Его арестовали 31 января 1938-го — вслед за Берзиным и расстреляли 2 марта 1939-го. В эпоху Хрущева оба — и Берзин, и Коган — были реабилитированы
