Это его вторая встреча с нашей труппой. В прошлом году он поставил на магаданской сцене социальную драму «Эти свободные бабочки» по пьесе американского драматурга Леонарда Герша. Процесс воплощения нового спектакля всегда мучителен, как вынашивание ребенка, и непременно обоюдный с актерами. На площадке режиссер ищет решения, выстраивает мизансцены, определяет характер и взаимодействие персонажей, оживляет их.
Легко ли ставить сегодня классику, когда различные экспериментаторы уже настолько осовременили ее до неузнаваемости, что публика боится встречи с таким «искусством», и на каком языке будут говорить со зрителями артисты в этом очередном прочтении Антона Павловича?
– Чехов сам уже в свое время так наскандалил, создав новую драматургию, – объясняет Андрей Штейнер, — что превзойти его в этом трудно. Но театр все-таки существует не для скандала, а для некоего диалога. И когда сегодня ставишь Чехова, понимаешь, что он опередил весь модерн и постмодерн еще сто лет назад. И мы черпаем идеи из него, а не пытаемся втиснуть в сегодняшние критерии. Чехов сам по себе гораздо богаче, объемнее любых интерпретаций. И все это позволяет с огромным увлечением и любовью работать над его пьесами. Мне не надо доказывать, что Чехов – великий автор. Просто хочется с ним соприкоснуться.
По мысли Андрея Штейнера, главная задача его, как режиссера-постановщика, а также труппы – это дотянуться до той высокой планки, заданной гениальным драматургом, чьи размах и величие признаны во всем мире. Чеховские пьесы ставят и в Европе, и в Америке, и на всех остальных континентах. Чем актуален сегодня Чехов? Для Андрея Штейнера это вообще не вопрос. Чехов будет всегда будоражить режиссеров и артистов вместе со зрителями своей главной темой – человеческого предназначения.
– Ради чего мы живем, востребован ли ты? Какой след ты оставишь после себя на этой планете? И вся та неудовлетворенность, заложенная в людях, останется с нами вечно. В этой постановке разговор идет о каждом из нас. Это не о чеховских героях, а о нас самих. На что мы тратим свои жизни, нервы, силы? – продолжает режиссер.
И тем не менее, несмотря на непреходящую актуальность Чехова, спектакль будет решен Андреем Штейнером в традиционном стиле. Это не современная история, время действия не переносится им в 21-й век, а оставлено в конце 19-го. Но вся изюминка заключается в постановке нужных акцентов и созвучии с жизнью сегодняшней России. От этого зависят способ существования на сцене, манера исполнения, перекличка героев.
Андрей Штейнер своей постановкой «Дяди Вани» ищет сегодняшнего героя. И здесь он не противоречит драматургу. Все восемь персонажей пьесы по-своему важны. Тут нет центрального героя. Каждый несет свою особую составляющую в общем ансамбле. И вместе с тем драма вырождающегося помещичьего сословия на стыке 19-го и 20-го веков и определила все метания чеховских героев в «безгероическое время», лишенное высоких идей и идеалов.
Простое и бездарное проедание наследства, оставленного великими предками, не это ли стало прологом к революции, которая смела патриархальную паутину несколько раз заложенных поместий и вырубила вишневые сады? И вновь ставя Чехова, не боявшегося озвучивать неудобные вопросы, не принятые к обсуждению в приличном обществе, мы смотрим сквозь зеркальную призму чеховских пьес на самих себя в сегодняшней исторической парадигме, которая через следующие сто лет для кого-то другого станет очередным уроком, поводом для раздумий и действий.
Ну а мы сами, посмотрев 11 ноября очередную постановку «Дяди Вани», не сможем уже выйти из зала прежними, потому что информация к размышлению, заданная великим драматургом и пытливым режиссером, никого не должна оставить равнодушным.
