Ожидалось 5000 чел, а в число "PWIP"-™ и организаций, в которые они распределялись, должны были войти Государственный трест «Колымснаб», Управление рыбопромыслового хозяйства (УРПХ), Магаданская строительная контора (МСК), Магаданский промкомбинат, промкомбинат 72-го километра, «Хасынуголь», Управление автотранспорта (УАТ).
«Руководителям предприятий, - указывал М.В. Груша, - не медленно приступить к оборудованию помещений для нормального размещения прибывающих людей. Построить зоны, вышки, вахты, помещения для охраны. Все работы закончить к 29 декабря-1945 г. Начальнику У СВИТЛ генерал-майору тов. Титову 29 октября ст. проверить готовность организаций для приема военнопленных и организациям не подготовившимся к приему, людей не направлять» [ГАМО, ф.р-23сч, оп. 1, Д. ИЗ, л. 165].
Ожидаемого количества японских военнопленных не прибыло. К концу октября 1945 г. их было завезено в б. Нагаева 3998 чел Размещение прибывших произвели также вопреки предполагаемой дислокации.
Приступивший к обязанностям начальника Дальстроя генерал-лейтенант И Ф. Никишов приказом от 31 октября 1945 г организовал отдел лагерей военнопленных. Его начальников.(по совместному строительству с должностью заместителя начальника УСВИТЛа) был назначен подполковник: П.С. Бондаренко.
В состав отдела лагерей военнопленных вошли 4 лагеря рас положенных на территории Магадана и прилегающих, к нему территориях. Лагерь № 1 (начальник - капитан С.Г. Небесный) был отнесен к МСК, лагерь № 2 (начальник - старшина В.П. Марченко) -к Управлению Нагаевского торгового порта (УНТП). лагерь № 3 (начальник - лейтенант В.В. Воропаев) - к Управлению шоссейных дорог (УШОСДОР). Находившихся в них военнопленных сразу же распределили по различным объектам этих организаций, но первоначально не смогли обеспечить подлежащую охрану.
Обобщая результаты проведенного обследования в первой декаде ноября 1945 г., заместитель начальника Дальстроя и начальник УСВИТЛа генерал-майор Н.Ф. Титов отмечал: «В момент проверки... во внутреннем дворе порта 40 чел. работали без охраны... Тогда же в полутора километрах от лагеря УНТП на расчистке кюветов работало 10 чел. совершенно без охраны... На 11 объектах МСК выводятся 858 чел. военнопленных при 14 конвоирах. На строительстве дома № 15 работало 250 чел. под охраной 3-х бойцов, в результате чего на объекты проникает посторонняя, публика, которая занимается обменом вещей с военнопленными. 8/XI с объекта работ Нагаевской школы ушел военнопленный Каваима и шатался по городу. В 16-00 часов этого же дня был задержан и доставлен в УНКВД...» [ГАМО, ф.р-23сч, оп. 1, д. 186, л. 108].
15 ноября 1945 г., в связи с тем, что уже не ожидалось поступления новых контингентов военнопленных, отдел лагерей японских военнопленных был реорганизован в отделение лагерей японских военнопленных, получившее затем наименование № 855-д. Начальником новой структурной единицы был назначен «младший лейтенант тов. Гончаров» [ГАМО, ф.р-23сч, оп. 1, д. 186, л. 124]. Охрана лагерей № 1, 2 и 4 перешла в ведение 22-го Колымского полка внутренних войск НКВД, лагеря № 3 - в ведение Магаданского отряда военизированной охраны (ВОХР).
Последующая реорганизация привела к тому, что распоряжением Н.Ф. Титова от 6 декабря 1945 г. лагерь японских военнопленных № 2 при УНТП был расформирован. В то же время уже с 10 декабря 1945 г. организовались новые лагерные пункты. Учитывая то, что японские военнопленные во всех четырех лагерях были объединены в воинские подразделения, на лесозаготовительном участке гостреста «Колымснаб», расположенном на 39-м км централь ной трассы, был организован лагерный пункт «в составе 1 -и роты 16-го батальона со списочным составом 250 чел.», а при Колымском угольном районе Управления «Дальстройуголь» - «лагерный пункт» в составе 2-й роты 16-го батальона и также «со списочным составом 250 чел.» [ГАМО, ф.р-23сч, оп. 1, д. 186, л. 238].
Выявленные автором документы ведомственного архива ОАО «Северовостокзолото» называют и более мелкие, конкретные объекты, на которых, начиная с осени 1945 г., работали японские военнопленные.
В частности, к ним необходимо отнести 3-й лесозаготовительный участок (с центром в пос. Усть-Уптар) и 1-й дорожно-эксплуатационный участок (с центром на 3-м км центральной трассы). В Магадане японские военнопленные строили несколько домов по Колымскому шоссе (ныне - ул. Ленина), на ул. Портовая и Сталина (ныне - пр. К. Маркса), детский комбинат № 2 по ул. Ново-Магаданская (ныне - ул. Пушкина), кинотеатр «Горняк». Наиболее крупным было строительство 4-этажного 84-квартирного дома (объем здания 32,5 тыс. м3, протяженность 215м), который являлся самым большим в административном центре Дальстроя, напротив Парка культуры и отдыха.
Кроме этого бригады японских военнопленных работали на лесозаводе, на кирпичном и цементном заводах, в столярных мастерских, на бензопроводе, в котельных, в дровоскладе, в каменном карьере УНТП, на разгрузке и погрузке морских судов, вагонов железной дороги Магадан - Палатка, оборудования из контор гостреста «Колымснаб», возводили пирс в б. Старая Веселая.
Есть устные данные, что часть из них также отбывала плен на рудниках «Хениканджа» и «Бутугычаг» ТПТУ. По всей видимости, в их число входили те военнопленные, деятельность которых непосредственно связывалась с наиболее активной борьбой против Советского Союза. Во всяком случае, об этом свидетельствуют воспоминания самих бывших японских военнопленных, рассказывающих о режиме содержания и системе питания в отделении лагерей, где они содержались.
Насколько позволяют судить факты, режим содержания в этом отделении был сравнительно мягче, чем в лагерях УСВИТЛа и тем более Берлага, организованного немного позднее для особо опасных преступников. Вместе с тем, система питания японских военноплснных осуществлялась согласно приказу народного комиссара внутренних дел СССР и начальника тыла Красной Армии № 001117/0013 от 28 сентября 1945 г., в котором объявлялись так называемые нормы продовольственного снабжения. По объявленным нормам рядовой, унтср-офицсрский и офицерский составы японских военнопленных должны были получать в день: хлеба -300 г, риса - 300 г, крупы разной - 100 г, овощей свежих или соленых - 600 г, чая - 3 г и т.д.
Последующий приказ № 450 от 15 ноября 1946 г., подписанный министром МВД СССР генерал-полковником C.I I. Круглопым, внес соответствующие коррективы в систему питания японских военнопленных. Теперь для них устанавливались специальные нормы, в которых предлагалось для стимулирования повышения производительности труда выдавать хлеб, крупы и картофель в зависимости от выполнения норм выработки в следующих количествах на одного человека в сутки: для вырабатывающих до 80% нормы: хлеба -250 г, риса и крупы - 350 г, картофеля и овощей - 600 г; для вырабатывающих от 80 до 100% нормы, а также для занятых на внутренних работах: хлеба - 300 г, риса и крупы - 450 г, картофеля и овощей - 700 г; для вырабатывающих от 101 до 125% нормы: хлеба - 350 г, риса и крупы - 500 г, картофеля и овощей - 800 г; для вырабатывающих от 125% нормы и выше: хлеба - 450 г, риса и крупы - 550 г, картофеля и овощей - 1000 г.
Кроме этого были введены нормы суточного довольствия для рядового и унтер-офицерского и отдельно для офицерского состава. По этим нормам рядовым и унтер-офицерам полагалось в день: хлеба - 350 г, риса - 300 г, крупы - 150 г, мяса - 50 г, овощей или картофеля - 800 г, рыбы - 150 г, сахара - 18 г, мисо (приправа из бобов) - 30 г, соли - 20 г, чая - 3 г. Соответственно офицерский состав должен был получать столько же риса, соли и чая, сколько и рядовой, и унтер-офицерский состав. В отношении других продуктов наблюдалось определенное различие. В соответствии с ним офицерскому составу полагалось: хлеба - 300 г, крупы - 100 г, мисо -50 г, рыбы - 80 г, мяса - 75 г, сахара - 30 г, овощей - 600 г и, кроме того, сухофруктов - 10 г, жиров животных - 20 г. 15 шт. сигарет.
Руководство Дальстроя старалось придерживаться данных норм и в отделении лагерей японских военнопленных Ха 855-д. Они практически соответствовали утвержденным приказом № 001117/0013 от 28 сентября 1945 г. и № 450 от 15 ноября 1946 г. Однако это было не во всем и сводилось в общей сложности к выдаче норм овощей и картофеля, которыми полностью тогда не обеспечивалось и вольнонаемное население Колымы. Поэтому в лагерях японских военнопленных рядовому составу предполагалась выдача в день 500 г картофеля и 300 г овощей, а офицерскому составу - только 400 г картофеля и 200 г овощей. Так соблюдался классовый подход, усиливаемый антифашистской пропагандой, целью которой являлось воспитание японских солдат в духе дружбы и симпатии к Советскому Союзу.
Содержание и работа японских военнопленных, свидетельствуют документы ведомственного архива ОАО «Северовостокзо-лото», не обходились без несчастных случаев и производственного травматизма, часто оканчивавшихся смертельным исходом. Причинами здесь были как слабая организация и охрана труда, так и незнание военнопленными техники безопасности и русского языка. В исключительных случаях они становились и жертвами непредсказуемых трагедий.
Так, например, в архивном заключении «по тяжелому несчастному случаю, происшедшему 4 декабря 1946 г. на строительстве деткомбината № 2 Магаданской стройконторы с военнопленными японцами, сержантом Итобоси Диро, солдатами Собоми Масуки и Итобоси Унзо», составленном одним из районных инженеров горнотехнической инспекции Дальстроя, было отмечено: «Начальник участка № 3 Культеев Н.Ф. дал указание стекольщику Мануш-кину Е.Ф. налить два ведра олифы и отнести в центральную котельную. Олифа находилась на строительстве деткомбината № 2. Манушкин Е.Ф. для налива олифы взял тех военнопленных, которые с ним работали на изготовлении замазки и проолифке деревянных конструкций.
Так как стояла низкая температура, то из бочки удалось налить только одно ведро. Для заполнения второго ведра бочку необходимо было подогреть. Манушкин Е.Ф., взяв четырех военнопленных японцев, поставил ее на железную бочку (времянку), которая находилась в помещении строящегося комбината № 2. Дав задание производить подогрев на малом огне, он ушел по служебным делам, а затем вернулся и приказал снять бочку с времянки. Когда ее снимали, произошел взрыв. В результате взрыва пострадали сержант Итобоси Диро, солдаты Собоми Масуки и Итобоси Унзо. С ожогами частей тела они были доставлены в скорую помощь.
Подобные несчастные случаи были тогда и на строительстве других объектов Магадана. Однако наиболее известный и трагический из них произошел за два дня до первых выборов в Магаданский городской Совет депутатов трудящихся, 19 декабря 1947 г. Труднообъяснимый взрыв пароходов «Генерал Ватутин» и «Выборг» в б. Нагаева, на борту которых находились тысячи тонн взрывчатых веществ, привел к большим человеческим жертвам, в том числе и среди работавших в УН 111 японских военнопленных.
И.о. начальника Санитарного управления Дальстроя А.Н.Свердлова в своем отчете сообщала: «Во время происшествия в б. Нагаева из числа работающих военнопленных японцев пострадали 51 чел., из которых тяжелую травму имеют 6 человек, средней тяжести -15 чел. и легкие травмы - 30 чел. Из общего состава пострадавших военнопленных госпитализировано 17 чел. К числу тяжелых травм из 6 относятся: 4 чел. с переломом конечностей и 2 чел. с травмами черепа. Помимо раненых, два японца убито, трупы их доставлены в морг Магаданской больницы». Имена погибших: 39-летний ефрейтор Хасаяка Кисаси и 27-летний старший солдат Имаи Кадзуеси. Их похороны состоялись вечером 25 декабря 1947 г. на старом магаданском кладбище.
Несчастные случаи, а также непривычные условия труда, суровые зимы, скудная пища, ослаблявшие организм, способствовали распространению заболеваний и смертности, что сокращало общее количество японских военнопленных. Поданным, имеющимся в ГАМО, на 1 января 1946 г. их насчитывалось 3989 чел., на 1 января 1947 г. - 3936 чел., на 1 января 1948 г. - 3469 чел.
Последнее сокращение было связано еще и с тем. что поздней осенью 1947 г. в «лагерь военнопленных № 380, б. Находка» [ГАМО, ф.р-23сч, оп. 1, д. 160, л. 93] из Магадана перебросили на пароходе «Джурма» 450 японских военнопленных. Других подобных перебросок документы не зафиксировали. Однако они осуществлялись и скорее всего внутри самой Колымы. Поэтому количество содержащихся в отделении лагерей японских военнопленных № 855-д на 1 января 1949 г. увеличилось и составило 3479 чел.: 2303 чел. в лагере № 1, 622 чел. - № 2 и 554 чел. - № 3.
Гораздо более значительным стал рост производительности труда японских военнопленных, который зафиксировали отчетные документы. «Если взять январь месяц 1948 г., - говорилось в одном из них, - то производительность труда составляла только 83%, в 111 квартале 1948 г. - 103,5%, в IV квартале 1948 г. - 110,2%, а в январе 1949 г. имели 113,6%. Такой рост производительности труда дал возможность отделению лагерей военнопленных, при расчете денежного вознаграждения военнопленных, исходить из расчета выплаты военнопленным не ниже 150 руб. в месяц. В результате такого расчета имеем превышение премвознаграждения против плана 1948 г. на 3477 тыс. руб.» [ГАМО, ф.р-23сч, оп. 1, д. 1335, л. 23].
К лету 1949 г. численность японских военнопленных сократилась: в июне она составляла 3478 чел., в июле - 3476 чел. В графе «Показатели по труду» Дальстроя за август 1949 г. приводится «весь списочный состав» японских военнопленных в количестве 3465 чел. Согласно «плану-расстановке» они работали более чем в десяти крупных подразделениях Дальстроя, а также на тушении пожаров. Август 1949 г. был последним полным рабочим месяцем японских военнопленных на Колыме. Частично они были задействованы еще и в первой половине сентября, но лишь на отдельных производствах.
После этого японские военнопленные были вывезены с Колымы, что явилось одним из этапов их репатриации на родину. Их доставляли на юг Дальнего Востока, а уже там передавали представителю правительства Японии. Передачу проводили по спискам или актам, составленным в двух экземплярах, скрепленных подписями и печатями. Один экземпляр списка или акта отдавался представителю правительства Японии, другой оставался у советских властей.
Но все же не все японские военнопленные тогда были репатриированы на родину. На Колыме, как и на территории СССР (всего в количестве нескольких тысяч человек), остались те, кого осудили за уголовные и военные преступления. Таких, по неполным данным, насчитывалось здесь несколько десятков человек. Причем в их число буквально в последнее время вошли 20 японских военнопленных, осужденных Военным трибуналом поиск МВД при Дальстрое летом 1949 г. по обвинению в том, mix) они являлись сотрудниками одного из разведывательных органов, работавшего во время второй мировой войны против Советского Союза.
Последний материал еще только выявлен, анализируется, но можно не сомневаться, что он весьма существенно дополнит общую картину пребывания японских военнопленных на Колыме и будет способствовать устранению очередных «белых пятен» в изучении стоящей перед нами проблемы, воссозданию ретроспективы происшедших событий.
Александр Козлов, старший научный сотрудник лаборатории истории и археологии СВКНИИ ДВО РАН
