Начало 30-х гг. - действительно, заметная веха в становлении государственно-репрессивной системы советского тоталитаризма. Однако золотодобыча на Северо-востоке была начата значительно раньше. На Чукотке с 1906 г. американские предприниматели вели добычу золота промышленными методами в течение трех лет. На Колыме, по воспоминаниям, записанным в 20-30-е гг., старательская добыча золота в небольших количествах (Бориской и другими старателями) начата с 1916 г. Документально зафиксирована первая сдача золота старательскими артелями р.Среднекан 9 октября 1928 г. [2]. Металл поступал в кассу Верхне-Колымской приисковой конторы, которая являлась низовым структурным подразделением государственного (подчеркиваю - К.Н.) акционерного общества Союззолото". До конца 1928 г. советское государство получило с Колымы 11,7 кг благородного металла.
Таким образом, организация треста "Дальстрой" не имела отношения к началу золотодобычи на Северо-востоке, как это обычно ошибочно отмечалось региональными магаданскими административными структурами в последние 60 лет, Дальстрой продолжил начатую до него золотодобычу, но принципиально новыми организационными, репрессивно-политическими методами.
Среди исследователей истории Северо-Востока ключевым документом, определявшим сущность и особенности Дальстроя, считалось постановление Совета Труда и Обороны СССР от 13 ноября 1931 г. о создании этой суперорганизапии. Однако сейчас есть все основания не ограничиваться только этим постановлением, а рассмотреть целый комплекс партийно-правительственных документов, принятых с ноября 1931 по октябрь 1932 г.
В этом комплексе первым хронологически было принятое 11 ноября 1931 г. постановление Политбюро ЦК ВКП (б). До последнего времени оно практически нс было известно исследователям: ни его содержание, ни даже название. Только - дата. В самые последние годы у магаданских историков появились ссылки на этот документ. Но, думается, его подлинное значение еще предстоит осмыслить.
Название лаконичное-:" О Колыме." Оформлено протоколом Политбюро № 75. Текст занимает пять полных страниц, подписан :
"Секретарь ЦК И.Сталин." Постановление было настолько секретным, что после принятия оно было изъято из протоколов Политбюро и долгие годы хранилось в одной из особых папок в сейфах кабинета
Генерального секретаря партии.
Мы увидим, что документ содержал такие сведения, которые в 30-е гг., действительно, следовало хранить подальше даже от работников партийного аппарата, не говоря уже об ученых.
Постановление предписывало создать на Колыме трест для добычи золота. Оно очень подробно регламентировало всю его деятельность и имело несколько разделов: "О переброске людей", "Дорожное строительство", "Пристани в Нагаево" и др.
Здесь нет возможности проанализировать весь этот объемный и очень необычный документ. Такой сюжет занял бы слишком много места. Выделим главное - что долго не было известно, да и сейчас осознается еще с трудом. Постановление начинается следующими словами:
"Для форсирования разработки золотодобычи в верховьях реки Колымы образовать специальный трест с непосредственным подчинением ЦК ВКП (б)".
Итак. трест - специальный: он подчиняется непосредственно ЦК ВКП (б), а вовсе не Совету Труда и Обороны, как много лет были уверены все мы, исследовавшие эту тему. Подобного прецедента не существовало в истории советской страны.
Известно, что в разные годы Центральный комитет коммунистической партии являлся собственником административных и жилых зданий, поликлиник и санаториев, типографий и издательств.
Постановлением 11 ноября 1931 г. Политбюро объявило себя собственником создаваемого особого треста, который руками заключенных должен был добывать золото. Таким образом, руководящий орган партии отбирал у хозяйственных ведомств одну из стратегических отраслей - золотодобычу на огромной малоосвоенной территории Колымы. На этой территории ЦК ВКП (б) отбирал у ОГПУ репрессивные функции. По данному вопросу в постановлении было четко сказано: " Наблюдение и контроль за деятельностью треста возложить на Ягоду".
Обратим внимание: не руководство, а лишь" наблюдение и контроль".
И такой контроль поручался не карательному органу - ОГПУ, а конкретному лицу - Г.Ягоде, который, кстати, в то время являлся лишь заместителем председателя коллегии этого органа. Подобной записью Политбюро подчеркивало, что даже председатель ОГПУ Менжинский в деятельность нового треста не имел права вмешиваться. В постановлении Политбюро есть третий пункт:
"3.Обязать ОГПУ создать специальный аппарат для обслуживания (подчеркнуто нами - К.Н.) Колымского треста и направить в Колыму дивизион войск ГПУ в 150 штыков". Здесь тоже, как видим, свои нюансы: Сталин не захотел вдаваться в детали создания лагеря в цековском тресте и записал в документе поручение карательному органу - ОГПУ "обслуживать" новый лагерь, обозначив лагерную администрацию эвфемизмом "специальный аппарат". Через несколько месяцев Г.Ягода уже своим приказом расшифрует и конкретизирует это сталинское указание.
Еще одним пунктом Политбюро утвердило директора нового треста. В постановлении сказано об этом так:
"Для непосредственного руководства всей работой треста назначить директором треста Берзина с пребыванием его на месте".
Забрав в партийную собственность будущее колымское золото, Сталин поручил Совнаркому централизовать добычу этого металла на всех остальных территориях СССР. С этой целью на следующий день после постановления Политбюро, 12 ноября 1931 г., рабочий орган Совнаркома -Совет Труда и Обороны (СТО) принял решение об организации Главного управления по цветным металлам, золоту и платине, которое стало подчиняться ВСНХ. Туда вошли все ранее существовавшие золотодобывающие тресты, в том числе и самый крупный из них Цветметзолото. Добыча металла на этих предприятиях велась вольнонаемными рабочими, а на некоторых приисках -старателями (тоже вольными людьми). Однако для реальной организации Колымского треста, созданного постановлением Политбюро, необходимо было решить целый комплекс вопросов финансирования и материально-технического снабжения. Политбюро не занималось такими делами, да и не имело собственных соответствующих ресурсов. Поэтому такие вопросы были переданы на решение Совнаркому.
Тот занялся этими вопросами сразу вслед за принятием постановления СТО от 12 ноября по Главному управлению Цветметзолото.
В решении колымских вопросов Советом Труда и Обороны есть непроясненные до сих пор моменты. К сожалению, по правилам делопроизводства, действовавшим тогда в высших государственных и партийных органах, к принятым постановлениям не прилагались какие-либо первичные записи, позволяющие проследить ход выработки этих документов. Поэтому мы вынуждены, сопоставляя постановление Политбюро и документы СТО по Колыме, по отдельным вопросам высказать свои гипотезы.
Первый документ СТО - постановление № 516 от 13 ноября 1931 г. Только его обычно называют все исследователи, пишущие на эти темы. Постановление озаглавлено "Об организации государственного треста по дорожному и промышленному строительству в районе Верхней Колымы "Дальстрой".
Текст занимает две с лишним страницы. Но вот парадокс: ни в одной строке документ не говорит о главной цели создания нового треста - добыче золота (что, как мы помним, было определено постановлением Политбюро).
Постановление Совета Труда и Обороны начинается словами: "В целях производства дорожного и промышленного строительства в районе Верхней Колымы Совет Труда и Обороны постановляет:
1. Организовать в непосредственном ведении Совета Труда и Обороны Государственный трест, именуемый сокращенно Дальстрой".
Судя по данному тексту, цели, ради которых создавался трест, -вовсе не добыча золота (как это было сказано в постановлении Политбюро), а обычное дорожное и промышленное строительство.
Если трест - обычный, тогда почему он - "в ведении Совета Труда и Обороны?" Почему он не подчиняется обычному же органу хозяйственного управления - созданному накануне Главному управлению Цветметзолото? Как все другие подобные тресты?
Дело в том, что Совет Труда и Обороны не являлся управляющим органом. Он от имени Совнаркома выполнял, в основном, распределительные функции наподобие Госплана. В условиях перманентного дефицита СТО систематически делил по ведомствам, стройкам, предприятиям и организациям материально-технические ресурсы, а порой также и продовольствие.
Скажем со всей ответственностью: СТО был просто не способен выполнять задачи управления Дальстроем, у него не был предусмотрен ни механизм подобных действий, ни соответствующий штатный аппарат управленческих кадров.
Можно сделать вывод: в реальности и не предполагалось, что СТО возьмет на себя функции управления Дальстроем. Громкая формулировка "в непосредственном ведении СТО" лишь маскировала тот факт, что трест был партийной собственностью. Он находился действительно в "непосредственном подчинении" ЦК ВКП (б). Но факт этот являлся секретом высшего уровня. Чтобы не обнародовать эту тайну, в постановлении СТО и записали нелепую формулу "непосредственного ведения".
В постановлении СТО № 516 есть и другие формулировки, которые подтверждают его маскирующий характер. Хотя, конечно, его текст содержит и немало реальных пунктов, создавших организационные и материально-технические предпосылки начала деятельности Дальстроя.
Следует остановиться еще на одной нелепости в документах Совета Труда и Обороны, которая тоже подтверждает нашу гипотезу о маскировочном характере постановления № 516. В этом достаточно подробном документе СТО "забыл" назначить директора нового треста. Это понятно: ведь в реальности он уже был назначен Политбюро два дня назад.
Видимо, документ уже был подписан и ушел по инстанциям, когда вспомнили о том, что у треста должен быть директор. На следующий день, 14 ноября. Совет Труда и Обороны принял еще два документы по Дальстрою. Постановление № 517 выделяло новому тресту дефицитные тогда грузовые автомашины. И лишь следующее постановление - № 518 коротко фиксировало: "Назначить тов. Берзина Эдуарда Петровича директором треста "Дальстрой". Понятно, что этот документ был принят лишь для того, чтобы скрыть истинную подчиненность Берзина.
Как известно, первые шаги на колымской земле работниками Дальстроя были сделаны в феврале 1932 г. Руководители-чекисты прибыли вместе с заключенными и их охранниками. Не буду излагать теперь уже известную динамику роста количества заключенных в Дальстрое и роста добычи золота в этом тресте.
Остановлюсь на двух вопросах. Первый - о лагере в "особом тресте". Заключенные по политическим статьям в Дальстрое появились
с первого дня его существования на Колыме. Через лагеря Дальстроя прошли многие крупные хозяйственные и политические деятели страны, ученые, инженеры, писатели, артисты. Здесь было несколько тысяч иностранцев, люди практически всех наций и народностей СССР. В этом Севвостлаг практически не отличался от других лагерей страны.
Отличия заключались в других сферах.
Мы помним, что Политбюро в постановлении № 75 по репрессивным функциям Дальстроя сделало такую запись: Ягоде создать специальный аппарат для обслуживания Колымского треста. 1 апреля 1932 г. Г.Ягода подписал приказ об организации Северо-восточного лагеря ОГПУ. Его второй и третий пункты четко определяли подчиненность нового лагеря:
"2. В административном и хозяйственно-финансовом отношении подчинить Севвостлаг директору Дальстроя тов. Берзину Э.П.".
Не так давно ставший известным этот текст кладет конец многолетним спорам в среде магаданских исследователей о том, руководил ли Берзин лагерем Дальстроя (или только - его хозяйством?).
Третий пункт приказа Ягоды устанавливал порядок формирования Севвостлага. Дальстрой получал право диктовать ГУЛАГу сроки и количество заключенных, которых необходимо направить на Колыму.
Таким образом, Севвостлаг, входя в ОГПУ, не подчинялся ГУЛАГу, а лишь получал от него контингента заключенных. Это было логично: Берзин при отъезде на Колыму к своему директорскому титулу получил дополнительную должность "уполномоченного ОГПУ" (он ведь продолжал оставаться кадровым чекистом). Таким образом, именно Берзин от имени ОГПУ управлял Северо-Восточными лагерями. Берзин, а не ГУЛАГ.
Колыма не вошла в Архипелаг ГУЛАГ. В репрессивной системе СССР она стала самостоятельным архипелагом Дальстроя.
Чтобы завершить наш разговор о месте Дальстроя в формировании репрессивной системы тоталитаризма, рассмотрим еще один документ, определивший важные особенности "особого треста".
При проведении первых, самых необходимых мероприятий организационного периода Дальстроя Берзин обнаружил, что на Колыме у него оказались политические соперники. В Нагаево разворачивали работу руководящие органы недавно (в декабре 1930 г.) созданного Охотско-Эвенского национального округа - окружном ВКП (б) и окрисполком.
Не будем преувеличивать демократизм и самостоятельность этих организаций. Однако окружном как местный руководящий партийный орган стал контролировать Берзина не только по производственным делам. Он требовал создания вольнонаемным работникам хотя бы минимальных жилищно-бытовых условий, обязывал директора подбирать кадры не только по признакам личной преданности, но. прежде всего, по деловым и моральным качествам.
Окрисполком. в свою очередь, беспокоился об аборигенных жителях - эвенах, якутах, коряках. Он настаивал на сохранении сферы их традиционных занятий - оленеводства и рыболовства, требовал создать для них кочевые школы и стационарные центры культуры.
Берзину совершенно ни к чему были эти, как он считал, посторонние задачи. Сталин послал его на Колыму, чтобы там добывать золото руками "классовых врагов" и уголовников. Контролер у него только один - Ягода. А тут какие-то окружном и окрисполком пытаются давать указания.
Летом Берзин уехал в Москву с докладом о первых успехах Дальстроя. Там он добился того, что 26 октября 1932 г. Сталин подписал второе постановление Политбюро ЦК ВКП (б) о Дальстрое. Называлось оно точно так же, как и первое: "О Колыме". Поскольку документ не был доступен исследователям, приведем его полностью:
1. Все административное руководство на территории района Дальстроя осуществляет т.Берзин как уполномоченный Далькрайисполкома.
2. Руководство партийными организациями в районе Дальстроя осуществляет т.Берзин как уполномоченный крайкома ВКП .
3. Грузы Дальстроя по очередности на всех видах транспорта приравнять к военным.
4. Далькрайкому ВКП (б) поручается до 15 ноября перенести центр Охотско-Эвенского национального округа в Охотск. Все материальные ценности, принадлежащие ему в Нагаево, передать Дальстрою".
Ключевым положением этого документа было введение нового административного понятия "район Дальстроя". С территории партийного треста изгонялся национальный округ и соответствующие партийно-советские органы. Все властные полномочия вручались лично Берзину. Партийный трест, созданный предыдущим постановлением Политбюро, получил теперь еще и право экстерриториальности. "Район Дальстроя", охватывавший тогда около полумиллиона квадратных километров, отдавался в единоличное управление кадровому сотруднику карательного органа - ОГПУ.
Этот район становился, фактически, самостоятельным государством, на территории которого вместо Конституции и партийного Устава действовали приказы и инструкции директора.
Режим своей личной власти Берзин продолжил на всю управленческую вертикаль в Дальстрое. Каждый начальник предприятия или организации совмещал, как и Берзин, административную, партийную и репрессивную функции. Судьба заключенных, как и вольнонаемных работников, оказывалась в полной зависимости от личных качеств начальника. По воспоминаниям бывших репрессированных, отбывших срок в лагерях Дальстроя, все изменения личной биографии каждого из них зависели, почти всегда, от желаний и настроений, от характера того или иного служащего лагерной администрации. Гипертрофированная роль личностного, субъективного фактора - одна из особенностей Дальстроя как репрессивного механизма.
Таким образом, в 30-е гг. Дальстрой занимал особое место в формировавшейся тогда тоталитарной системе Советского Союза. В политико-правовом аспекте территория особого треста (около миллиона квадратных километров в 1937 г.) при Берзине составляла
совершенно самостоятельное административное образование внутри СССР. Фактически там не действовала Конституция и другие государственные законодательные акты, в партийных структурах не применялись основные положения Устава ВКП(б). Сталин установил на Колыме режим личной власти директора Дальстроя чекиста Берзина.
Однако после того, как был репрессирован единственный " контролер" особого треста Ягода, возникла потенциальная возможность неуправляемых самостоятельных действий названного режима. Сталин ликвидировал эту возможность, приказав в декабре 1937 г. арестовать и уничтожить Берзина. В марте 1938 г. территория Дальстроя была передана из партийного подчинения в структуру НКВД:
особый трест преобразовали в Главное управление строительства Дальнего Севера НКВД.
Последнее преобразование сохраняло экстерриториальность Дальстроя, но режим личной власти на его территории был несколько ослаблен.
В производственном отношении режим личной власти (в обоих вариантах) позволял руководителям Дальстроя концентрировать в необходимый момент материальные и кадровые ресурсы на самых важных направлениях и, большей частью, добиваться успеха.
Однако цена этого успеха преступна: в лагерях Дальстроя в 1940 г. содержалось 176.7 тысяч заключенных [ 8], из них около половины были репрессированы необоснованно по политическим мотивам. Более одиннадцати тысяч безвинных человек в конце 30-х гг. были расстреляны. Ежегодно от невыносимых условий труда и быта погибало до 15% лагерного контингента.
К концу 1940 г. Дальстрой стал крупнейшим в СССР производственно-репрессивным подразделением советской системы тоталитаризма. Он успешно выполнил поставленные Сталиным задачи:
руками заключенных и вольнонаемных на Колыме в 1932-1940 гг. было добыто 350 тонн золота. Это позволило советскому государству покупать за это золото за рубежом необходимое промышленное оборудование, создавать мощный военный потенциал.
Можно без преувеличения сказать, что без золота Дальстроя в довоенный период Советский Союз не смог бы в столь короткий срок стать индустриальной державой и подготовиться к Великой Отечественной войне.
К.Б.Николаев (Материалы научно-практической конференции)
