Олень, изображенный на гербе Магадана его автором Николаем Константиновичем Мерзлюком 40 лет назад, как нельзя более символично отображает красивую легенду о сказочных золотых залежах суровой колымской тайги. А волны, которыми подбивается герб у его подножия, – аллегория сурового Охотского моря. Кстати, изображения – и оленя и волн – не повторяются подобным образом ни в каких других геральдических знаках – ни в России, ни за её рубежами. Они – уникальны. Как уникальна и сама судьба Магадана...
НА ДИКОМ БРЕГЕ
14 июля 1939 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР в составе Хабаровского края был образован Колымский округ. Этим же Указом и посёлок Магадан, население которого к тому времени составляло 30700 человек, был преобразован в город.
Но задолго до этого побывали в удобной Нагаевской бухте некоторые из участников Первой Колымской экспедиции, возглавляемой Юрием Александровичем Билибиным. Его ближайший соратник, почетный гражданин Магадана Валентин Александрович Цареградский вспоминал, что впервые они зашли в бухту в июле 1928 года. Перед этим «аргонавты из Геолкома», как они себя в шутку называли, высадились с японского парохода «Дайбоши-мару» в устье реки Ола, где сегодня высится памятная стела. В Нагаево ничто тогда, кроме небольшой кучки угля, не нарушало первозданности прибрежной полосы. И, видно, так было угодно судьбе, что одним из первых на этот берег ступил человек, в фамилии которого коренное слово «град» определило предназначение долинной части речки Монгодан – место для города...
А геологи пошли вглубь тайги, где одиночки-старатели издавна ловили «фарт» и где серьёзными изысканиями предстояло подтвердить промышленную золотоносность колымской провинции. В сентябре на пароходе «Симферополь» прибыл заместитель председателя Комитета Севера Карл Янович Лукс. Его имя нынче носит одна из городских улиц города в память об истории зарождения Нагаевской культбазы – альма-матер Магадана, общая площадь территории которого составляет сегодня 1,2 тыс. кв. км.
Начало масштабного освоения края тесно связано с образованием в 1931-1932 гг. первых крупных объединений – Дальстроя и Главного управления Севморпути. Государственный трест по дорожному и промышленному строительству в районе Верхней Колымы – Дальстрой – возглавил Эдуард Петрович Берзин, прибывший в бухту Нагаево в феврале 1932 года и, обосновавшись здесь, именно отсюда руководил дальнейшим продвижением в глубь материка, вперёд – к золотоносным районам. К этому времени в долине речки Магаданки уже вовсю велось строительство посёлка. В отчёте Дальстроя за 1932 год говорилось, что «устройство этого посёлка вызывалось, во-первых, отсутствием воды в Нагаево, во-вторых, более удобными топографическими условиями (долина реки) и, в третьих, несколько лучшими климатическими условиями. Именно здесь обустраиваются административный штаб, автотранспортная база, основная масса жилых зданий».
Поэтому, видимо, будет справедливо сегодня, отмечая 70-летие присвоения Магадану статуса города, помнить о его более долгой истории, о большей доле в социально-экономическом преображении северного края. Будем иметь в виду, что предвоенное десятилетие стало периодом быстрого роста горно-промышленного потенциала Дальстроя, развития транспорта, строительства, сельского хозяйства, формирования научного и культурного секторов, органов управления. Ибо это было и время становления Магадана как центрообразующего звена социально-экономического развития территории. Сооружение морского порта, авторемонтного и судоремонтного заводов, электростанций, организация строительной базы, разработка и реализация первого генерального плана, возведение объектов образования, здравоохранения и культуры, многие из которых действуют и поныне – вот зримые вехи того времени. Показательно, что уже в 1937 году Малая Советская энциклопедия представляла Магадан как новый город, центр Верхне-Колымского горнопромышленного района. Городом он именовался и в приказах Дальстроя...
НА «ПОЛЮСЕ ЛЮТОСТИ»
Прямое подчинение Дальстроя ЦК ВКП(б) и НКВД определяло его структуру, особый характер деятельности.
Это, естественно, наложило отпечаток и на город, ставший пропускными воротами Севвостлага. И хотя первыми строителями Магадана были полторы тысячи демобилизованных воинов Особой Дальневосточной Краснознаменной армии В.К. Блюхера, прибывшие на пароходе «Сясьстрой», впоследствии рабочую силу здесь долгие годы пополняли в основном за счёт заключённых. Сотни тысяч людей, пострадавших в годы политических репрессий 30-50 годов, прошли путь от Нагаевского порта до самых дальних приисков и посёлков. Кровавая политическая вакханалия унесла тогда множество жизней не только заключённых, но и вольнонаёмных работников. Жертвой того режима стал и первый начальник Дальстроя Э.П. Берзин, расстрелянный в 1937 году.
В городе осталось немало немых свидетелей тех роковых лет. Архивные документы, музейные экспонаты, строения УСВИТЛа и могильные надгробия долго ещё будут напоминать о трагических страницах жизни опорного пункта «архипелага ГУЛАГ». Историки и краеведы нанесли на карту региона 250 сталинских лагерей. По данным комиссии при Президенте России в гулаговском архипелаге погибло около 25 миллионов человек.
800 тысяч прошли через колымские лагеря. Имена многих сидельцев не установлены и доныне. На деревянных дощечках их могил, полуистлевших сапогах, сваленных в кучи, которые по сию пору хранит вечная мерзлота, лишь безликие номера...
Александр Солженицын как-то назвал Магадан «полюсом лютости». Отнюдь не за долгие зимы и свирепые морозы. Лютость политической системы 30-50 годов куда как превосходила природную суровость Крайнего Севера! Она смертельным холодом пронизывала души пригнанных сюда со всей страны людей. Почти всегда далеко не худших. Главный конструктор Сергей Королёв, этнограф Нина Гаген-Торн, доктор философии Леонид Кертес, историк русской архитектуры Леонид Вагнер, терапевт Антон Вальтер, солистка Киевского оперного театра Евгения Юдкевич, художники Исаак Шерман и Леонид Вегенер, композитор и дирижер Пётр Ладирдо, талантливый пианист Ананий Шварцбург, литературовед, лектор Лондонского университета Дмитрий Святополк-Мирский, актёр Георгий Жженов...
Чтобы подобное не повторилось, чтобы помнили летом 1996 года сопку Крутую, место бывшего сборного лагпункта увенчала «Маска скорби». По замыслу скульптора Эрнста Неизвестного мемориальные комплексы в память жертв политических репрессий должны были подняться в Воркуте, Екатеринбурге, Магадане и как бы наблюдательными вышками обозначить вершины гигантского гулаговского треугольника людских страданий. Но лишь магаданцы на добровольных началах, методом народной стройки воплотили грандиозную идею великого скульптора современности...
В ЕДИНОМ БОЕВОМ СТРОЮ
И всё же, всё же... В том, что «комбинат особого назначения» обеспечил резкий рост добычи валютного и стратегического металла, вывел в то время страну на второе место в мире по добыче золота, немалая заслуга принадлежала приморскому Магадану. Военное лихолетье магаданцы встретили и провели под лозунгом «Всё для фронта, всё для победы!». Миллионы рублей наличными, ценные личные вещи передавали они в Фонд обороны. Средства горожан шли на строительство боевой техники, на подарки бойцам действующей армии. В её рядах находились и тысячи магаданцев, чьи имена навечно занесены в Книгу Памяти и выбиты на мраморных плитах в городском сквере.
За свои воинские подвиги восемь магаданцев удостоены звания Героя Советского Союза, трое стали полными кавалерами ордена Славы. А среди тех, кто в мае 1945 расписался на стене поверженного Рейхстага, был молоденький разведчик Ваня Попов, ныне почётный гражданин Магадана, известный и горячо любимый ребятнёй педагог.
Имена погибших участников перегона на фронт боевых самолётов из Америки через Чукотку и Колыму, павших фронтовиков вписаны навечно в мартиролог «Вспомним всех поименно», выбиты на гранитных плитах мемориала «Узел памяти».
На всю страну прославились в годы войны супруги Александра Леонтьевна и Иван Фёдорович Бойко. На танке, построенном на личные средства, этот «экипаж машины боевой» освобождал Прибалтику, Польшу, Чехословакию. А после войны супруги-фронтовики вновь долгие годы жили и работали в нашем городе, снискав славу его почётных граждан...
В годы войны в Магадане мощный толчок в своём развитии получила местная промышленность, что позволило сократить объёмы завоза всего необходимого с «материка». А сам глубоко тыловой город выпускал продукцию для сражающейся армии. Перестройка всей жизни северян на военный лад привела в действие огромные внутренние резервы. Она способствовала развитию промышленной базы Магадана, выпуску и освоению новой техники и технологий, стабильной поддержке всех предприятий и подразделений Дальстроя. И это во многом обеспечило достойный вклад северян-магаданцев в победу над врагом в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
СТОЛИЦА КОЛЫМСКОГО КРАЯ
Ретроспективный экскурс в историю позволяет, на наш взгляд, лучше и глубже осмыслить все те трудности, специфические особенности, в которых приходилось существовать первостроителям города, ощутить и прочувствовать, понять неразрывную связь нескольких поколений жителей окраины с населением огромной страны. Именно эта глубинная связь на самом деле питает корни особой общности людей, навсегда ставших земляками-магаданцами. Их духовное родство определено не местом рождения, а годами и десятилетиями совместной работы и жизни на суровой северной земле и тем, что сводило сюда людей «от Москвы до самых до окраин», – стремлением испытать себя, намерение выдюжить, выстоять там, где порог выживания был, а порой и бывает, почти запредельным. Не здесь ли стоит поискать внутреннее объяснение сегодняшней символике города – почему на гербе Магадана мчит по голубым волнам золотой олень, высекающий из под копыт искры. Искры надежды. Искры надежд...