Сентябрь заканчивался, но еще долго стояла относительно теплая погода, и в кабинете сидеть очень не хотелось, манило на трассу, в тайгу. «Завтра и выедем с утра пораньше», - думал Матвеич, начальник валютного отделения РОВД. Надо обязательно отработать ручьи Чимчан и Чайтан. В прошлом году там определенно поработали "хищники", и есть информация, что и в этом году кто-то из соседнего района собирался в эти места. Так, машину попросим у Ивана, не первый раз он одалживает свой надежный "Урал", сегодня день на сборы, и в путь.
Через час в кабинете собрались все сотрудники отделения: Паша (Пал Палыч) - плотный круглолицый брюнет, всегда улыбающийся и жизнерадостный; мрачный задумчивый здоровяк Андрей и Витька-опер, молодой, но очень хозяйственный. Задачу поняли сразу:
выезжаем завтра в 8 часов сроком на 4-5 суток. Куда -вопросы не задавали. Понятно, что на трассу: дорога-то одна и в одну сторону. Кому чем заниматься - тоже знали: Паша договаривался с Иваном о безвозмездной аренде "Урала", Витька собирал хозяйство, Андрей помогал готовить машину.
Утром, проверив оружие, благополучно выехали. После обеда уже были в старательской артели "Самородок". Переговорили с председателем, его заместителем, осмотрели ЗПК*, промприбор. Еще раз уточнили схему оповещения в случае разбойного нападения и несмотря на предложение остаться на базе переночевать поехали дальше, но уже не по трассе, а по таежным дорогам. Ближе к ночи выбрали хорошее место возле ручья и привычно стали располагаться. Паша подгонял, Витька, который и так летал между машиной, костром и ручьем, успевая вытащить рюкзаки, котелки, топор, принести воду и по пути еще подцепить пару здоровых веток. Флегматичный Андрей, постояв минут пять в глубочайшем раздумье, пошел куда-то на другой берег. Матвеич быстро соорудил костерок, повесил два котелка на длинной и крепкой ветке, укрепив ее над огнем с помощью камней. Костер, как и положено, загорелся с первой спички, зажигалок Матвеич не признавал, особенно в тайге. Глядя на огонь, снова подумал о том, как удивительно распорядилась природа. В родном Казахстане гораздо теплее и флора богаче, и фауна, но если в лесу остановиться - воды нет, в степи - дров нет, с собой надо возить и то и другое. А здесь - благодать: и вода - на каждом километре два ручья, и дрова - рубить даже не надо: насобирал сухих лиственничных веток побольше, а на море плавника так на 100 лет хватит.
Поразмышляв на эту тему, принялся готовить ужин и обед. В дороге обычно не ели, несмотря на жалобные стенания Паши. Варить Матвеич не доверял никому и к этому делу относился серьезно. Пока готовил, Витька уже расстелил кусок брезента, разложил посуду, хлеб, соль. Сели в круг, взяли свои порции и выжидательно застыли. Матвеич, ничего "не замечая", спокойно принялся за свое варево. Ел он совершенно бесшумно и ни на кого не глядя. Потом, как бы спохватившись, изумленно огляделся и спросил:
- Чего ждем? Кушать подано!.. А-а, я и забыл, -пошарил за спиной в рюкзаке и достал бутылку водки.
Все разом заулыбались и задвигались. Ударили стаканами за удачу, за выезд. Больше одной бутылки никогда не пили. Спать улеглись в будке "Урала", машина приспособлена для охоты-рыбалки, и в ней можно жить даже зимой.
Утром, встав пораньше, напились чаю, убрали все следы своего пребывания и двинулись дальше. До обеда проехали по двум заброшенным полигонам, обследовали еще один ручей, но не нашли никаких свежих следов, и Матвеич решил ехать на Чимчан. К ручью подъехали часам к четырем, оставили машину и дальше пошли пешком.
Матвеичу местность была хорошо знакома, уже третий раз здесь. Пашу и Витьку послали наверх идти по правому высокому берегу, там может находиться пост наблюдения, если "хищников" несколько. Шли прямо по ручью, то и дело разглядывая в бинокли левый берег. Подходя к месту, начальник собрал всех за скалой, из-за которой уже просматривалась вся долина и где могли быть "хищники". Коротко обсудили ситуацию и, разделившись снова по двое, пошли осторожно по высоким берегам, укрываясь за кустами. Немного погодя Андрей жестом показал Матвеичу вниз - там явно видны были следы деятельности человека: небольшая запруда, кусок жести, доска.
«В прошлом году их не было, - подумал Матвеич, -значит, сейчас кто-то должен быть».
И тут же они увидели перед собой замаскированный в кустах шалашик, вернее, даже просто навес из полиэтиленовой пленки, небольшое кострище, чайник, пару кружек. Передав по рации Паше быть внимательней, Матвеич с Андреем тщательно обследовали находку. Чайник был еще теплый. Переглянулись с Андреем: только ушли, судя по кружкам, двое. Двинулись дальше, держа наготове оружие: "хищники" - люди отчаянные, и, подстраховывая друг друга, Андрей снова махнул рукой, показывая на мотоцикл "Урал", укрытый брезентом.
- Все, теперь не уйдут, - сказал Матвеич и дал команду Паше с Витькой спускаться вниз к ручью.
Собрались и здесь увидели примитивную проходнуш-ку, следы отбора грунта, то есть явные признаки, что здесь мыли золото. Разобрались в отпечатках следов -где-то 44-й размер резиновых сапог. Все-таки, судя по ним, здесь был один человек, и следы уходили вверх по ручью. Видимо, основная стоянка "хищника" находилась в верховьях ручья и, судя по всему, он убежал туда либо где-то рядом прячется. А возможно, уже и прицелился из карабина. Матвеич тут же послал Пашу с Витькой осмотреть еще раз место около мотоцикла и шалашика - искать лоток, лопату, а сам с Андреем быстрым шагом пошел по следам вверх. Ручей становился все уже и уже, пока перед сопкой не превратился в пропадающие во мху струйки и лужицы. Вверх шли по лосиной тропе, следы упорно вели выше и глубже в лес. И наконец привели к избушке. Пока Матвеич держал на прицеле дверь, Андрей обошел ее сзади, прислушался и, показав жестом, что все тихо, подошел к двери и рванул ее на себя. Тишина. Но уже перед подходом к избушке они интуитивно почувствовали, что там никого не найдут. Быстро осмотрев избушку (начинало темнеть), почти бегом кинулись назад, уже не таясь и не маскируясь.
- Все-таки один, - сказал Матвеич, - и надо его до темноты найти; работал не менее шести-восьми дней.
Свою машину увидели издалека. Возле костра хлопотал Витька, а Пал Палыч расхаживал по стоянке и крутил в руках свою "Соньку". Уже подходя ближе, Матвеич разглядел возле машины какого-то мужика и с облегчением вздохнул: поймали. Сразу вопрос Пашке:
- Почему по рации не сообщили?
Тот развел руками: что, разве не знаешь нашу технику, вызывал-вызывал... Где взяли? Да сам пришел, спустился сверху.
- Вот так?
- Да.
- Мыл?
- Пока не спрашивали, вот машину подогнали - обед-ужин готовим.
- Ну, молодцы, самостоятельными становитесь! Давай его сюда, как зовут-то?
- Говорит, Гена.
Паша позвал Гену - здоровенного мужика, обросшего черной жесткой щетиной с руками-лопатами. Тот робко улыбался и молчал.
- Господи, какая дикость, - устало подумал Матвеич, - ведь это пахарь, работяга, попробуй-ка в тайге помой золото - это же адский труд, а мы гоняемся за ними. Но "duro lex, sed lex" (суров закон, но это закон), и статью 162 УК еще никто не отменил.
Спросил мужика:
- Как зовут?
- Гена.
- А по отчеству?
- Иваныч.
- Ну что, Геннадий Иваныч, много намыл?
- Да нет, Дмитрий Матвеич, только начал. Матвеич глянул на Пашку. Тот улыбался Усмотрел в сторону. ("Опять мной стращал, ну, Паша!").
- Сколько дней-то: шесть или семь?
- Сегодня восьмой день.
- Сколько намыл?
- Да вот, грамм десять, - и Гена достал из кармана комочек фольги.
- Стоп, - сказал Матвеич, - давай камеру. Паша тут же подхватил свою "Соньку", и началось документирование. Перед объективом Гена назвал себя (он приехал из поселка соседнего района за 140 километров на своем мотоцикле "Урал"), показал, как устроил запруду, проходнушку, затем вытащил из кустов замаскированные мхом лоток, лопату, показал, как промывал песок и добывал металл желтого цвета, похожий на золото (экспертиза потом покажет очень высокую пробу добытого драгметалла).
Посмотрев на почти счастливого Гену, Матвеич спросил:
- Геннадий Иваныч, а что не убежал, а сдался?
- Так я подумал сначала, что бандиты, испугался здорово, думал, что и грохнуть могут, а потом присмотрелся, вижу, что менты, то есть милиция, и вышел. Знаю, что здесь порядочные, бить не будут, да и мотоцикл жалко.
- Ладно, мотоцикл можешь спрятать понадежней -потом заберешь, но подумай, все ли отдал?
В заключение Гена снова достал комок фольги и развернул ее перед объективом. "Сонька" бесстрастно зафиксировала очень мелкие самородки, самый крупный из которых явно уступал в размерах спичечной головке.
- Да граммов восемь от силы, - прикинул Матвеич, - остальное где-то спрятал, за неделю не меньше пятидесяти граммов намыл.
Словно прочитав его мысли, Гена торопливо сказал:
- Я же только вчера мыть начал, а до этого обустраивался, охотился.
- Ну да, а ягоды не собирал? - съехидничал Пашка.
Переговорив в сторонке с Пал Палычем, Матвеич решил тщательный осмотр местности и избушки произвести завтра с утра, а сейчас ужинать, ну да и обедать. Витька постарался на славу, все уже было готово. Сели в круг вокруг брезентовой скатерти-самобранки, и ритуал повторился. Гена, явно стесняясь, сел в сторонке. Разливая водку, Матвеич строго посмотрел на Гену и коротко сказал:
- Кружку!
Гена смущенно заулыбался и начал было отнекиваться, но Пашка ткнул его локтем, и тот быстро подставил свою почерневшую кружку. Матвеич линул ему от души не меньше тройной порции. Придется вторую сегодня доставать, все-таки не зря ездили, да и Гену надо разговорить. К концу трапезы Гена пообещал подумать. На том и порешили. Ложась спать, его на всякий случай пристегнули наручниками к железной скобе, приваренной словно специально возле нар.
Утром, пока готовили чай, Гена отозвал Матвеича в сторону и, помявшись, сказал, что они сами ничего не найдут, но он выдаст золото добровольно и спросил, зачтется ли ему это в суде. Матвеич пообещал, что зачтется, конечно. Напившись чаю, все, кроме оставшегося сторожить машину Витьки, пошли к избушке. На этот раз, прикинув расстояние, Матвеич определил не меньше пяти километров. Подошли к избушке, и Пашка начал документирование. Осмотрели сначала снаружи: дрова, пила, ведро. Внутри как обычно: нары, столик, чурбан, чайник, кружка, ложки, вилка, кастрюля, соль, свеча, хороший деревянный пол-настил. Попробуй найти 50 граммов золота, а может, рядом, закопал под деревом или в дупло засунул. Где искать? Тайга большая. Но Геннадий Иваныч марку Держал. Раскорячился и полез рукой под пол-настил, поковырялся там с томительную минуту и со смущенной улыбкой, распрямившись, подал почти в торжественной обстановке под бдительным оком "Соньки" и комментарий Пашки пузырек из-под "Дэты", в котором виднелась масса буро-желтого цвета. Прикинули, действительно около 50 граммов.
- Гена, это все?
- Обижаете, конечно. Я же добровольно.
- Ну ладно, не обижайся.
В этот же день вернулись к вечеру в РОВД. Гену закрывать в ИВС* не хотелось, и, взяв с него честное слово, Матвеич, нарушая все правила, отпустил его ночевать к какому-то знакомому, предварительно узнав его адрес.
Через определенное время суд рассмотрел дело и, учитывая обстоятельства и ходатайство РОВД, определил меру наказания в виде самого минимального размера штрафа, по тем временам можно сказать -копейки.
Ровно через год, возвращаясь из дальней поездки по очень интересному делу, связанному с хищением двух килограммов золота на участке старательской артели "Звездная", Матвеич решил свернуть с трассы и проверить ручей Чимчан. Но это уже другая история.
* ИВС—изолятор временного содержания.
Посвящается незабвенному другу Александру Маслову
Первый снег
Начало сентября на Колыме - самая благодатная пора. Комары где-то пропали, мошка еще немного зудит, но уже не так, как в августе. Вся колымская природа цветет самыми яркими красками. Представьте себе:
синее-синее небо, белые шапки синеющих сопок, зеленый стланик, кустарник, начинающий желтеть и краснеть, стройные лиственницы, ярко-розовые и красные огромные поляны иван-чая и запах багульника, поспевшей брусники. Пора сбора грибов, голубики, брусники, рыбной ловли, да и охотничий сезон на носу.
И в эту пору примчался с трассовского поселка в РОВД на своем «уазике» самый длинный опер ОБЭП на всей Колыме - Гена Дьячков. Протянул свою огромную лапу начальнику ОБЭП Синегорову, поздоровался и с ходу начал:
- Что вы тут сидите, ехать надо, "хищников" ловить, металл изымать!
- Не суетись, попей чаю, расскажи, как дорога, что с машиной, как семья, сын уже бегает, наверное, как телевизор, не сломался ли, как стиральная машина? Как овцы? Стоп, это уже лишнее, - усаживаясь за стол, огорошил его начальник вопросами.
Похлопав белесыми ресницами, Гена спросил:
- По порядку отвечать или как, товарищ капитан?
- Давай по порядку.
Гена кое-как разместился за приставным столом, протянув длиннющую руку, взял со стола начальника его любимую линейку и, постукивая ею по столу, начал отвечать по порядку:
- Дорога хорошая, машина в норме, сын бегает,
телевизор показывает, стиральная машина, как всегда, весь поселок без света оставляет.
- Утки появились?
- Нет, уток еще не видно. Слушай, Матвеич, ехать надо в тайгу, мне подсказали, где два "хищника" золото моют.
- Ну что, прямо сейчас? Все брошу и поеду?
- Давай Саню пошли со мной.
- Интересно, а кто здесь будет работать? Лучше я сам с тобой поеду. Короче, сейчас ко мне, пообедаем и часа в четыре выедем. Линейку-то положи где брал.
На трассу выехали в пятом часу и облегченно вздохнули: вырвались!
Через четыре часа въехали в поселок, лежащий в небольшой долине между высокими сопками. В поселке располагалась колония - поселение. Остановились возле жилого двухэтажного дома и зашли к прапорщику Михалычу, который и пообещал Гене проводить его в тайгу. Кто-кто, а Михалыч окрестные места знал как свой огород, недаром прожил здесь почти 20 лет. Михалыч бурно обрадовался, потащил сразу за стол ужинать. Так Синегоров впервые увидел и познакомился с прапорщиком Малковым, с которым вскоре сдружился и часто выезжал на охоту и рыбалку.
Пока мыли руки, Михалыч трещал без умолку. Рассказал все новости и уже начал было плести замысловатое кружево своих бесконечных охотничьих историй, но вдруг спохватился:
- Мужики, вас ведь «хозяин»* ждет, у нас два дня назад зэк сбежал, и мы планируем выезд в тайгу на его поиски.
Тут же позвонили «хозяину» и договорились встретиться утром пораньше и спланировать совместную поездку.
^«Хозяин»- начальник колонии.
Утром собрались в кабинете начальника колонии Бороздина за его огромным столом. За традиционным крепким чаем рассказали друг другу новости, решили, что выезжать нужно немедленно, тем более что машина уже подготовлена и люди тоже собрались.
- А кто с нами поедет? - спросил Синегоров.
- Как кто, как кто?! - заулыбался хозяин.-Я же вас не брошу, куда мне деваться, поеду сам и зама возьму.
- Виктор Иванович, ты серьезно? - обрадовался Синегоров.
- Ну конечно, засиделся как-то на месте, а тем более в такой компании, да и деляны сам посмотрю и заму вот хозяйство покажу.
Виктор Иванович сам когда-то прокладывал лесовозные дороги и окрестную тайгу знал до самого моря.
Удобно разместились в грузовом «ЗИЛе», который при коротком кузове имел двойную кабину, и тронулись в путь. За рулем был молодой поселенец Игорь. Рядом с ним сидели «хозяин» и его зам Олег Петрович, сзади разместились Синегоров, Гена и Михалыч. Виктор Иванович рассказывал, что поселенец Баранов по кличке Баран - мужик вообще-то серьезный, и сбежал, по всему видать, рыбы половить, и не исключено, что и золото помыть, тем более что это дело ему знакомо, а через месяц сам вернется, если не найдем. В тайге же видели и деда Годунова вместе с Рифатом. Дед Годун всю жизнь промышляет золотишко, а Ри-фат - бывший поселенец и увязался с ним, конечно, не ягоду собирать.
Баран, видимо, с ними, он и раньше якшался с дедом Годуном, и ушел-то налегке, без припасов.
Михалыч предположил, что они где-то или на 47-м километре, или на Чумыше.
- Да, там и будем искать, - в заключение сказал Бороздин.
На том и решили.
К вечеру подъехали к избушке. В ней Виктор Иванович, пока Игорь растапливал печку, развязал свой огромный рюкзак. Синегоров еще недоумевал, что можно такого наложить в рюкзак. Первым делом Виктор Иванович достал черпак, затем здоровенную кастрюлю, сковородку, разделочную доску, кочан капусты, бутылку растительного масла, пару огромных луковиц, хлеб. В заключение он торжественно вынул огромную замороженную курицу.
- Ну ты даешь, Виктор Иваныч, - изумленно проговорил Синегоров.
- А как ты хотел? С вами, охотниками, иначе пропадешь!
Отогнав всех от плиты и стола, Бороздин начал кашеварить. Матвеич хотел было ему помочь, потому что привык готовить в походах еду сам, но Михалыч придержал его за рукав:
- Не мешай, Иваныч все может делать собственноручно.
Пока варился борщ, Бороздин накрыл стол, нарезал сало, колбасу, овощи, вопросительно глянул на
Матвеича:
- Взяли?
- А как же, Гена, давай, доставай дефицит. Гена тут же вытащил из рюкзака две бутылки водки. Олег заулыбался:
- Ну, теперь полный консенсус будет. Кое-как разместились за столом и отдали должное кулинарным способностям «хозяина». Поужинав, вышли из избушки, посидели на свежем воздухе, покурили, обсудили дальнейшие действия и затем улеглись спать на деревянных топчанах, а Гена прямо на полу, и то с трудом, ноги никак не помещались. Ночью Синегоров проснулся от духоты, в избушке было жарко, печь еще не прогорела. "Кто это дров-то накидал печку, и так уже дышать нечем", - лениво подумал он и тут вдруг увидел, что Гена встал на колени, схватил пару поленьев и затолкал их в печку.
- Ты что делаешь! Сгорим на хрен от жара! - прошептал Синегоров.
- Вы сгорите, а я замерзну к черту, уже зуб на зуб не попадает, - отозвался Гена.
И действительно, на полу было как зимой. Матвеич скинул на пол одеяло, пару курток, и Гена успокоился.
Утром быстро позавтракали, погрузились и поехали дальше.
- Пообедаем на 48-м, посмотрим там вокруг, и если нет никого, то-и дальше двинем, - сказал Бороздин.
- К вечеру мы и до Чумыша доберемся, а там избушка хорошая, переночуем, - тут же подхватил Михалыч. - Там трелевщик стоял, может, они на нем и ездят по ручьям.
Часа через два остановились у какой-то речки, размяться, покурить. Выскочив из машины, Михалыч сразу побежал на речку, зашел в нее сколько хватило болотников, а затем замахал рукой:
- Матвеич, иди сюда скорей! Синегоров с трудом подошел к нему - течение сильное сбивало с ног:
- Звал-то чего? Утопиться, что ли?
- Смотри, да вон туда смотри, видишь?
- Что это?
- Да рыба же, мальма. Эх, жалко, сетки нет, ухи бы поели.
- Поедим еще. Виктор Иваныч наверняка мороженой прихватил.
На сорок восьмом Бороздин сварил макароны с тушенкой. Пообедали, осмотрели все вокруг, но никаких свежих следов не нашли и решили ехать дальше.
- Дальше еще одна избушка в стороне стоит, там надо обязательно посмотреть, а от нее и до Чумыша рукой подать, - усаживаясь в кабину, сказал Виктор Иванович.
Поехали к избушке по старой, уже заросшей дороге. Не доезжая метров двести, вышли из машины и осторожно пошли к домику. Окружили его со всех сторон, и по знаку Синегорова Дьячков с Михалычем, подкравшись, распахнули дверь и, вглядевшись, одновременно крикнули: "Никого!". Избушка была попросторней и поновей первых двух. На большом столе стояла грязная посуда, на печке кастрюля, чайники с теплой еще водой. На нарах и железной кровати лежали матрасы, подушки, одеяла. На полке хлеб, сахар, макароны.
- Трое здесь, - сказал Бороздин, - а это Барана ватник.
- На ручье они, Виктор Иваныч, - уверенно отозвался Михалыч.
Оставив Олега возле избушки в засаде, быстро пошли к ручью. Пройдя метров 150, услышали звук мотора.
- Трелевщик! - негромко сказал Михалыч, и все
укрылись в кустах.
Минут через пять действительно показался трелевщик. За рычагами сидел Рифат, а рядом с ружьем в руках - Баранов.
Подождав, когда трелевщик приблизится, Синегоров с Бородкиным внезапно вынырнули из густых зарослей и, направив автоматы на беглеца, приказал! остановиться и слезать. Баран быстро оглянулся и увидев, что сзади стоят с оружием наготове Михалыч с Геной, бросил ружье на землю. Рифат заглушил мотор, и они медленно слезли со своего железного конь.
- Ну что, Баран, добегался? - спросил Михалыч.
Тот хмуро ответил, что убегать не хотел, думал через пару дней вернуться.
Синегоров с Геной отвели Рифата в сторону.
- Где Годун? Быстро отвечай. Где мыли? У кого металл? Оружие есть еще? - забросали его вопросами, не давая опомниться.
Рифат, молодой еще парень, только головой крутил, видимо еще толком не соображая. Опера наседали:
- В зону опять хочешь? Где Годун? Где металл? Где инструменты? Оружие?
- Да там он, на ручье, - наконец выдавил ошеломленный Рифат..
- Ружье есть?
- Есть.
- Вверх по ручью или вниз?
- Вверх.
Синегоров коротко посоветовался с Бороздиным, и они вдвоем пошли к ручью, отправив Гену и Михалыча с задержанными в избушку. Как ни осторожно они шли, Годун все-таки услышал их и увидел, и врасплох застать его не удалось.
- Далеко не уйдет, старый все-таки, - на бегу крикнул Бороздин, - слева гони его в сопку.
Действительно, далеко Годун не убежал, годы уже не те, чтоб в сопку бегать. Он остановился возле большой лиственницы и, укрывшись за ней, закричал:
- Не подходи, убью! - и повел стволом ружья.
- Бросай оружие! - в ответ крикнул Бороздин.
Но Годун продолжал орать:
- Стрелять буду, не подходи!
Не долго думая Бороздин ударил очередью из автомата по лиственнице поверх головы старого «хищника». Матвеич тут же со своей стороны отозвался очередью из своего «АКС-У». Сверху на Годуна посыпались йетки, он мгновенно бросил ружье, упал на колени:
- Виктор Иваныч, родной, это я, Годунов, не стреляй, миленький!
- А-а, узнал, старый дурень, - отозвался Бороздин, подходя к нему. г
Матвеич тоже подошел, подобрал ружье, и они повели захлебывающегося от бурного потока слов Году-Д на. Он, оказывается, думал, что это бандиты, но этот слава Богу, сам «хозяин» оказался с милицией, да хорошо что узнал. Эту чепуху он нес до самой избушки, в то же время остро поглядывая на незнакомого ему Синегорова, чуя, наверное, откуда ждать беды. Но Синегоров помалкивал. В избушке Годуна тщательно обыскали, но золота тоже не нашли. Глядя на старика, Синегоров видел, что тот сильно нервничает и все старается повернуть разговор на то, как он испугался, как его задержали, и выражал бурный восторг, что сам «хозяин» тут оказался, а если бы не он...
- Что было бы? - спросил Гена заинтересованно. Годун аж подскочил:
- Да убили бы!
- А ты что, с палкой стоял? - спросил Синегоров.
- Да лучше бы убили, на хрена мне такая жизня собачья!
- Что, и жить не хочешь? - съехидничал Гена.
- Так я и говорю: лучше бы застрелили.
- Ты лучше золото сдай, если жить не хочешь хрена оно тебе там?
- Там? На зоне, что ли?
- Нет, у верхних людей.
Годун за этим разговором расслабился и несколько успокоился. Но тут Гена взял его патронташ и спросил:
- Четверка-то у тебя есть? Годун встрепенулся:
- Есть, есть, давайте я вам достану.
- А ну-ка, Гена, давай его сюда, - протянул руку Синегоров, - посмотрим, какая у него дробь.
Он взял патронташ и стал доставать патроны из гнезд. Взвешивал их на ладони и складывал на столе. Достав все патроны, глянул на Годуна и вынул свой нож. Годун сник и не отрывал взгляда от патронов. Золото оказалось в четвертом распотрошенном патроне.
- Ну и дурак же ты, Годун, жадность тебя сгубила, - закончив с патронами, сказал Синегоров.
- Эх, растерялся я, однако, - ответил Годун. Гена недоуменно посмотрел на них. Синегоров объяснил:
- Он его выстрелить должен был, и всё: нет металла - нет дела. Старые "хищники" так делают, да, Годун?
Годун только головой кивнул.
Машина тихо тронулась с места и поползла дальше по сопке. Через 20 минут выбрались на дорогу и дальше уже ехали без всяких приключений.
Баранов, отсидев свои 10 суток в СИЗО, больше не убегал и благополучно досидел свой срок. Годунов и Рифат получили условный срок за незаконную разработку недр. Спустя год Годун украл ружье через форточку и получил уже реальный срок. Через несколько лет Синегоров встретил его в Оротукане на стане старателей, но это уже другая история.
Скачать полностью:
