Юрий Борисович Шалимов - ветеран магаданской журналистики, из той когорты, которые знают жизнь не по учебникам.
Ему, как никому, присущи неиссякаемая жажда познания, богатый жизненный опыт и постоянное осмысление событий быстротекущей и быстроизменчивой жизни, у которой всегда есть фасад и изнанка, положительное и отрицательное, добро и зло.
Освещать хорошее и положительное, полагаю, всегда легче. Куда сложнее и труднее рассказать о худшей стороне нашей жизни.
По моему мнению, автор предлагаемых читателю судебных очерков справился с этой нелегкой задачей, благо им изучены многочисленные тома уголовных дел, тысячи документов. Присутствовал Ю. Б. Шалимов на многих судебных процессах по делам, рассмотренным судебной коллегией по уголовным делам Магаданского областного суда, как по первой инстанции, так и в кассационном порядке.
В судебных очерках нет ни малейшего вымысла, все сюжеты взяты из конкретных уголовных дел.
Вдумчивый читатель поймет, что рассказами о делах и подсудимых и принятых в отношении каждого решений стоит нелегкий труд судьи, обязанного по закону объективно, полно и всесторонне выяснить все обстоятельства, дать оценку всей совокупности доказательств и на их основе, по внутреннему убеждению, принять порой далеко не совсем простое, как некоторым кажется, решение, будь то приговор, определение или постановление.
Уместно напомнить, что по всем делам, освещенным в судебных очерках, много сил, энергии, профессионального мастерства, опыта и знаний затрачено работниками уголовного розыска, следователями и, конечно, прокурорами, осуществлявшими надзор за соблюдением законности.
Ценность этой книги в том, что без прикрас и особой эмоциональности автор постарался показать те причины и условия, побудившие многих «героев» очерков стать на преступный путь.
Будучи изобличенными и страшась сурового наказания за содеянное, эти главные «герои» очерков порой предпринимают все возможные способы избежать возмездия за свои злодеяния.
В судебных очерках нашла отражение практика разрешения уголовных дел по Уголовному Кодексу РСФСР 1960 г.
С 1 января 1997 года вступил в действие Уголовный Кодекс Российской Федерации, по которому наказание за такие особо опасные преступления, как умышленные убийства, значительно строже, чем по прежнему Кодексу.
За преступлением следует наказание, за злодеянием — возмездие, а порой, как конечный результат: бесцельно прожитые годы, а то и целая жизнь. Никто не хочет этого в отношении себя самого. Если читателя заставят над этим задуматься судебные очерки Ю. Б. Шалимова, тогда их основная задача будет достигнута.
С благодарностью к автору заместитель Магаданского областного суда И.М.Пронин
Юрий Шалимов. Колымский криминал. Судебные очерки
Подснежники.
Когда у нас в Магадане сходит снег, на свет божий вытаивает много такого, что таилось от глаз людских в течение многих месяцев. Бывает страшное...
5 мая 1995 года в дежурную часть милиции поступило сообщение: на берегу бухты Нагаева в расселине берегового льда найдены голова и отдельно туловище человека. 6 мая в колодце теплотрассы неподалеку от автогаражей обнаруживаются таз и ноги человека. В тот же день на скосе около дома по ул. Портовая, 38 отыскивается туловище человека с головой в .стадии мумификации.
10 мая у трансформаторной будки в районе дома по ул. флотской, 7 еще один «подснежник» — таз и ноги человека. При сложении всех этих разрозненных частей получаются трупы двух мужчин. Расчленение их носило сходный характер — в области поясницы, а потому старший следователь городской прокуратуры Р. Р. Мусин, выезжавший на «прием» находок, принимает решение о соединении уголовных дел в одно. Вскоре появляется и первый кончик клубка открывшегося преступления. Оказалось, что в магаданском следственном изоляторе находится некто Ботнарь Сергей Викторович. Вообще-то он арестован за разбой и вымогательство, но к найденным в Нагаево трупам отношение имеет, и прямое.
Познакомимся с ним ближе. На время происшедшего, то есть убийства тех мужчин, Сергею Викторовичу было тридцать шесть лет. Родом он из Ленинабада Таджикской ССР, русский, холост, без определенного места жительства. С правосудием уже сталкивался: осужден здесь же, в Магадане, за хулиганство и изнасилование на 8 лет лишения свободы, был переведен на оставшиеся 2,5 года в колонию-поселение, совершил оттуда побег и скрывался под другим именем. В октябре он возвращался из Владивостока в Магадан и в самолете познакомился с Юрием Борисовичем Поваляевым, примерно своим ровесником.
Юрий Борисович уроженец Оренбургской области, ранее не судимый, в то время работал на «Комсомольце Магадана» рыбообработчиком. Плавбаза ошвартовалась во Владивостоке, Поваляеву предоставили 71 день отгула, выписали отпускные, и он решил провести время в Магадане. Жить ему, судя по всему, было негде, и он охотно принял предложение случайного попутчика пожить у него. Только вот незадача: сам Ботнарь квартировал в Нагаево у гражданки Ш. (пощадим ее) — женщины уже трижды «по мелочам» — кражи, мошенничество — сталкивающейся с правосудием. И у нее в то время квартировал уже и Радий Вениаминович Гуртовой.
Он в данном деле займет центральное место и потому сообщим, что было ему на то время 34 года, уроженец он Луганской области, имеет среднее образование, разведен, не работал и определенного места жительства не имел. Не судим. Ранее плавал на промысловых судах, в том числе на охотниках за морским зверем и отсюда имел между своими кликуху «Зверобой». Так вот, вся эта, поселившаяся у Ш. компания, проводила время в тиши и согласии, беспробудно пьянствуя на деньги Поваляева. Долго ли коротко продолжалась их счастливая жизнь, но забрел к ним однажды — примерно 7—8 ноября — человек их круга по имени Гена. Что ж, гостям добрые люди всегда рады и его приютили. А угостив и спать уложили, с собою вместе, то есть с Поваляевым и Гуртовым в большой комнате. А сожительствующие Ш. и Ботнарь удалились почивать в маленькую.
Наутро Поваляев, проснувшись, пошел в маленькую комнату, где находились его вещи, чтобы взять деньги для продолжения «отдыха». Но пересчитав их остаток, обнаружил нехватку 250 тысяч рублей, о чем сразу же заявил присутствующим. Ш., Ботнарь и Гуртовой заявили, что денег не брали и таким образом подозрение сразу же пало на нового сотоварища — Гену. Однако тот тоже заявил им, что денег не брал.
— Ах так, ты еще отрицаешь, — возмутились Гуртовой и Ботнарь и, заведя Гену в маленькую комнату, стали его избивать.
Гена якобы признался. Но и после этого избиение его продолжалось, поскольку денег у него не нашли, хотя из квартиры он во все это время не выходил. Тогда Гуртовой и Ботнарь решили его убить.
На следствии и перед судом они будут вести себя по-разному, менять показания. Так вот, Гуртовой сразу после ареста говорил дословно следующее: «Сколько у Поваляева пропало денег, я не знаю, где-то 200—300 тысяч. Разговор наш втроем на кухне продолжался минут 20. Затем Ботнарь и Гена пошли в комнату. Примерно через 10 минут я
услышал выстрел, который прозвучал как хлопок. Я зашел в маленькую комнату. Увидел, что там на полу, ближе к окну, лежал Гена. Заметил, что на полу была кровь. Ботнарь сказал, что Гена признался в том, что украл деньги. Я взял со шкафа трубку, приспособленную для стрельбы малокалиберными патронами, и выстрелил в затылок Гены. У Ботнаря также был стартовый пистолет, переделанный для стрельбы малокалиберными патронами. В комнате также был и Поваляев. Ш., наверное, находилась в большой комнате. Перед тем, как я выстрелил, Ботнарь сказал мне, что Гену надо будет вынести. Гена лежал, хрипел, был жив. Я решил, что лучше его добить, чтобы не мучился. И с этой целью и взял трубку, уже заряженную, и выстрелил в затылок Гене. Гена затих.
Затем стал раздевать Гену и мне кто-то помогал. Я плохо соображал в этот момент и не могу сказать, кто помогал. Ботнарь перерубил позвоночник, а я разрезал Гену в области поясницы ножом. Таким образом расчленил Гену пополам, поместил в сумку и мешок».
Поздним вечером Ботнарь и Гуртовой вынесут части трупа Геннадия из квартиры Ш. Поваляев будет смотреть, как в Гену сначала выстрелит Ботнарь, а затем и Гуртовой. Он предложит им помочь вынести мешок или сумку, но они прикажут ему оставаться в квартире вместе с Ш.
Ш. будет в курсе всего происходящего в ее квартире. Она даже пнет избиваемого Гену ногой за то, что он выскажет предположение, что и она, как и любой из их компании, могла взять деньги, если их вообще кто-то брал. Пили ведь давно, много и без счета...
Ботнарь, учившийся в свое время, по его словам, в Академии художеств, на предварительном следствии откажется вообще что-либо говорить. А на суде станет отрицать свое участие в убийстве, заявляя, что он не мог физически принять в нем участие, так как у него болела рука. Это будет судом проверено и не подтвердится.
Ш. большого интереса к своей судьбе в связи с происшедшим не проявит, будет пытаться на суде держаться с достоинством, если это слово применимо вообще в данной ситуации. Но человек она — бывалый и опытный. Четвертая судимость, как-никак.
Гуртовой же, начав с признаний, на суде станет активно защищаться:
- Да, убил, расчленил, но я вынужден был это сделать. Гена хоть и хныкал, а пригрозил, что приведет потом своих людей, — будет ! говорить он.
Попытается Гуртовой и затянуть судебный процесс: то пожалуется на головную боль, то на общее состояние. А в конце станет требовать себе стационарной экспертизы, заявляя, что не может нормальный человек расчленить человека.
Но как доказал сам, такой, как он — может. И не одного. В связи с тем, что Ботнарь был арестован по другому делу, Гуртовой и Поваляев перешли жить к другой женщине — А. В отличие от Ш., у А. всего одна судимость, погашенная, но на иждивении двое сыновей, воспитанием, точнее просто кормлением которых она себя особенно не утруждала.
Ясным апрельским днем эта троица — сидела и чтобы вы думали? — распивала спиртное. Часа в три дня к ним пожаловал Вячеслав Сотников. Причем гость был до такой степени подшофе, что больше употреблять спиртное уже не мог, и хозяева проводили его домой. Но около полуночи Сотников возвращается и застает хозяев там -же, на кухне, и за тем же занятием. У него есть дело к Гуртовому, и Славик зовет Радика в комнату для разговора.
«Сотников, видимо, пришел от Ш., — выскажет предположение на первом допросе Гуртовой, — где он узнал, что мы убили Гену, а они с ним вместе работали и стал угрожать, что убьет нас, меня и Поваляева (один из свидетелей потом покажет, что Сотников, действительно, догадывался или знал, что произошло с Геной. Проходя однажды по берегу Нагаева, он сказал; <с— Наш Гена там!» — и показал в сторону льдов бухты).
— Я тоже разгневался, — продолжает Гуртовой. — К тому же меня 17 апреля чуть не убили, пырнули ножом и рана еще не зажила.
Я знал, что у Сотникова была трубка для стрельбы малокалиберными патронами. Все это наложилось на нервы. Угрозу я воспринял реально, а потому решил убить его.
Славик сидел на диване, а я стоял возле шкафа. Достал из шкафа трубку, которая была уже заряжена, и выстрелил в голову. Сотников сполз с дивана и упал лицом вниз. Пошла кровь. Я где-то взял клеенку и подстелил ему под голову. Но оказалось, что он еще не был мертвый, хрипел. Я взял нож (не помню где) и перерезал Славику горло. Нож описать сейчас не могу, волнуюсь, вспоминая это. Затем отделил голову один без посторонней помощи. Вдвоем с Поваляевым положил голову в мешок, простой джутовый, туда же положил трико, сапоги и вынесли в район бухты Нагаева.
Вернулись домой. А. была дома. Тело Сотникова перенесли в ванну, где оно и пролежало сутки.
А. якобы о происшедшем узнает от Поваляева, а когда спросит у Гуртового:
- Что там в ванной? Он ответит:
- Всадник без головы!
«Потом прямо в ванной на полу я расчленил тело Сотникова в области поясницы топором с темной лакированной рукояткой, продолжает Гуртовой. Затем упаковал туловище в сумку, перед этим завернув в покрывало с дивана. И затем с Поваляевым вынесли сумку из квартиры и выбросили на берегу бухты Нагаева. Сбросили в расщелину льда, затем вернулись за ногами. Упаковали их в мешок, вынесли к морю и сбросили в колодец. В этот раз А. ходила с нами, но нести мешок не помогала».
Следователь задаст Гуртовому вопрос: кто может знать Гену, его фамилию, родственников, где работал?
- Нет, не знаю, — ответил Гуртовой.
Это не первое расчленение трупов людей в Магадане. Второе. Первым был расчленен уже замерзший труп. Здесь же Радий Вениаминович Гуртовой, по кликухе «Зверобой», можно сказать, не расчленял, а свежевал едва знакомых и ничего лично ему не сделавших сотоварищей.
Областной суд под председательством В. К. Чижовой приговорил Р. В. Гуртового к лишению свободы на 14 лет, С. В. Ботнаря — на 13 лет, Ю. Б. Поваляева — на 2 года, Ш. — на 2 года исправительных работ с удержанием 10 процентов ее заработка в доход государства ежемесячно. К такому же наказанию приговорена и А. Личность Гены не установлена.
Голову Сотникова я видел на следственном снимке. Сфотографированная в разломе подтаявших глыб льда, она была как живая. Сотников даже кажется причесался, но не расческой, а пригладил мокрые, слипшиеся от влаги волосы рукой. Но в момент съемки он глянул не в глазок фотокамеры, а вниз.
Верховный суд, куда пожаловался на суровость приговора Гуртовой, оставил приговор Магаданского областного суда без изменений.
Кровь на шампанском.
Дело, о котором хочу рассказать, по словам судьи областного суда Павла Васильевича Лапшина, по нынешним меркам заурядное преступление. Необычность ситуации, ее фон, почему я и оказался на этом процессе, составляет лишь то, что трое молодых людей сознались в убийстве киоскера на 31-м квартале, написали чистосердечные признания и продемонстрировали перед видеокамерами, как они его убивали. А потом задержали этих двоих, что теперь в зале суда в железной клетке.
Старшему из них — Виктору Шапошникову на момент происшедшего исполнилось лишь 20 лет. У него неполное среднее образование, он не работал, имел уже одного ребенка и родится второй, когда он будет в СИЗО.
Его подельнику Рудольфу Дуброву исполнится 18 лет, и вскоре после их «подвига» его призовут в армию, где он и будет арестован. Оба они внешне вполне приличные молодые люди, каких мы обычно видим за баранками красивых иномарок или в обществе смазливых подруг вблизи злачных мест. Единственная разница: Шапошников в клетке ведет себя так же, как, наверное, и за столиком ресторана, нисколько не стыдясь содеянного. А вот Дубров, как опустил глаза, так и не поднял их во время всего процесса.
На предварительном следствии оба подсудимых дали более или менее правдивые и подробные признательные показания. Но на суде Шапошников решительно свое участие в преступлении отрицает, а Дубров от ответов на вопросы участников процесса по существу дела воздерживается. И в последнем слове на суде оба заявляют о своей невиновности. Поэтому, не вдаваясь в коллизии процесса, приведу лишь первое, как мне кажется, наиболее достоверное показание Шапошникова. Лично для меня они интересны еще и тем, что показывают, как живет и отдыхает наша «крутая» молодежь.
30 мая 1995 года, сообщает Шапошников, я был дома с женой и ребенком. Около полудня к нам зашел Рудольф и предложил выпить. Дома у меня такой возможности не было, и мы, выйдя из дома, пошли гулять. Побывали в парке на улице Болдырева, зашли в ларек, где работает мой родственник, выпили там и пошли дальше. Времени было уже около трех часов ночи, и мы пришли к СИЗО на 31-м квартале и «покричали» с другим родственником, который там сидит.
Здесь вспомнили, что в ларьке на 31-м квартале продавцом Эдик Красильник. Прежде я был у него однажды, днем, а Дубров — не сразу.
Подойдя к ларьку, я постучал в окошко, представил Эдику i Дуброва, и он впустил нас к себе. Оба мы были пьяны. Время было | около четырех часов утра.
В ларьке мы попросили у Эдика еще водки взаймы. Эдик с нами пил, но шампанское. Потом в соседнем ларьке взяли еще бутылку «Анапы». Еще, когда мы пили, Эдик спросил, не можем ли мы достать ему холодильник? Выйдя из ларька на минуту по нужде, мы договорились с Дубровым, что скажем Эдику, что у нас есть холодильник, возьмем у него деньги и уйдем, то есть «кинем» Эдика.
Возвратившись в ларек, стали спрашивать у Эдика деньги на холодильник, разговаривал с ним в основном Дубров. В какое-то время я отвлекся, слушал музыку из игравшего в ларьке магнитофона. Внезапно увидел, что Дубров ударил Эдика кулаком или в челюсть, или в грудь и он упал.
Рудольф пояснил мне, что Эдик его обидел каким-то словом. Я стал поднимать Эдика, крови у него в тот момент не было, он взмахнул рукой, и я подумал, что он хочет меня ударить, и сам ударил его правой рукой в левую скулу. Это был боковой удар (Шапошников занимался боксом), Эдик опять упал, вернее, просто сел спиной к лоткам. Мы его подняли и посадили на стул. Он стал говорить про доллары, которые у него дома, сказал, что там есть и рубли, в общей сумме — семь миллионов рублей, и спрашивал, за что его бьют?
Наконец, он сказал, что нам этих денег не видать, кто-то из нас ударил его ногой, не помню, может, мы одновременно, и Эдик упал к стене набок, лицом к нам. Мы стали бить его ногами. Били около трех минут, но с перерывами. Эдик что-то говорил, просил не бить его. Он был в крови. Мы его приподняли и посадили на пол, спиной к стеллажам.
Мы с Дубровым были испуганы, Эдик находился в каком-то невменяемом состоянии. Мы стояли над ним и тут увидели его сумку спортивного типа. В ней был маленький телевизор. Мы взяли из кассы деньги и бросили их в сумку, потом взяли полиэтиленовые пакеты. Я бросил в один пакет восемь блоков сигарет «Бонд», Дубров положил деньги, и мы стали решать, что нам делать с Эдиком, и решили его убить. После этого взяли по бутылке шампанского и стали бить Эдика по очереди. Я ударил его четыре-пять раз в темечко,' голова у Эдика была опущена несколько к груди. Дубров тоже нанес туда четыре-пять ударов бутылкой. Мой удар был предпоследний. После него я накинул на голову Эдика что-то белое — простыню или халат — и Дубров нанес последний удар бутылкой по голове Эдика. Голова Эдика как-то откинулась, и мы поняли, что он мертв.
Мы стали лихорадочно собирать в пакеты товар, который находился в ларьке. Я положил в них еще бутылок шесть-семь шампанского, конфеты. В пакете с сигаретами у меня лежала бутылка шампанского, которой я бил Эдика. У Дуброва были пакет тоже с шампанским, конфеты и сумка Эдика. Собирали мы все быстро, суетились, Дубров тоже забрал бутылку, которой бил Эдика, и положил ее то ли в сумку, то ли в пакет. Бутылки были все в крови.
Еще я забыл сказать, продолжает свои признания Шапошников, что когда мы договорились убить Эдика, то Дубров задернул шторки на окне ларька, чтобы кто не увидел нас с улицы, так как уже было светло.
После этого мы быстро вышли из ларька, двери захлопнули и пошли вверх по улице. Там с левой стороны стройка, напротив нее сарай. Мы вошли в него посмотреть, что находится в сумке. В ней оказался телевизор, ключи, около 3,5 млн. рублей. Там же, в сарае, мы разбили бутылку, которой Дубров бил Эдика, и решили пойти к Эдику на квартиру. Возникла мысль, куда деть сумки, так как с ними было неудобно. Неподалеку, на Колымской живет мой знакомый, и мы пошли к нему. Оставили у него пакеты, откуда они и что в них, он не спрашивал.
Затем на такси поехали к Эдику на квартиру. Мы думали, что у него действительно есть семь миллионов. Зашли. Квартиру я знал хорошо. Заглянули в шкаф, кладовку, кухню, но денег нигде не нашли. В квартире взяли магнитофон, настольные часы, пальто драповое. Мы очень торопились, так как боялись, что за нами может приехать милиция и забрать нас.
Уйдя из квартиры, остановили «УАЗик» и поехали к Дуброву домой, где в подвале сложили вещи. Затем забрали пакеты у товарища на Колымской и возвратились к Дуброву. Там стали смотреть, что взяли, пересчитали деньги. Их оказалось около четырех миллионов, телевизор был маленький, советского производства.
Мы взяли деньги и поехали на барахолку, деньги находились у меня в пакете. На них купили две кожаные куртки, одна из них на мне и сейчас, такая же у Дуброва. Рудольфу купили штаны, слаксы, ему и мне — по паре ботинок, два флакона одеколона.
Вопрос следователя: «Где вы познакомились с Эдиком Красильником?»
Ответ: «В 1994 году по работе на хлебозаводе «Центральный». Я там работал слесарем-наладчиком. Так получилось, что поругался с женой, это произошло зимой 1994 года, и Эдик предложил мне сам пожить у него. Жил я у него около двух месяцев».
- Опишите обстановку в ларьке.
Следует подробное описание внутреннего оборудования ларька и какой товар где находился.
- С какой целью убивали Красильника?
- Цели не было никакой. Просто возникло чувство испуга и все. Испугались, что он может рассказать, что мы его побили и ограбили ларек.
- Вы купили новую одежду. Где находится прежняя?
- Свои куртки мы сожгли на сопке в районе «Горняка», место показать смогу, джинсы у меня дома, туфли я отдал в СИЗО брату жены. Куда дел свои вещи Дубров, не знаю, мы только сожгли вместе куртки.
- Была ли на вашей одежде кровь?
- Да, на куртках, на штанах внизу, кровь была как капельки, брызги. Свои штаны я постирал.
- Где сейчас находятся вещи, которые вы взяли из ларька, и из квартиры Красильника?
- Они должны находиться в подвале у Дуброва. Последний разi я их видел в день убийства, через месяц Дуброва призвали в армию.
- Показать на месте, как происходило убийство, сможете?
- Наверное, не смогу, мне очень тяжело морально. Но он сможет. Еще как сможет! Со всеми деталями и подробностями, при понятых и под объективом видеокамеры.
Выяснится и еще такая подробность. В ларьке они нагребут в пакеты конфеты «Чупа-Чупс», «Птичье молоко», жвачку и Прочее. И что вы думаете они со всем этим добром сделают? А вот что: у жены Шапошникова как раз приближаются именины. И Виктор с Рудольфом явятся к ней с шампанским, конфетами и прочим в новых куртках, штанах и ботинках.
- Откуда это у вас? — спросит именинница.
- Заработали, — гордо ответит Виктор.
Вот такие показания дал Виктор Шапошников следователю по существу возникшего в отношении него подозрения. Немногим отличаются от вышеизложенного и показания Рудольфа Дуброва. Разве что он поначалу настаивал, что убивал Красильника только Шапошников и в квартиру Эдика за вещами он не заходил, ждал на лестничной площадке. А так, в принципе, их первичные показания — один к одному. Верите ли вы, читатель, что все вышеизложенное, скажем, Шапошников наговорил на себя под воздействием физического и психологического давления со стороны следствия? Ведь взяли же на себя вину в убийстве Красильника трое до них. И тоже рассказывали, описывали и показывали перед видеокамерой и при понятых...
Родственники подсудимых так и остались при мнении, что они осуждены безвинно, а действительные убийцы Эдика остаются на свободе. Забрали продукты из ларька, вещи из квартиры — это да, но вот когда они вышли из ларька, кто-то зашел туда и убил за что-то несчастного продавца.
Судебная коллегия областного суда признала Шапошникова Виктора Вячеславовича виновным в совершении преступлений по ряду статей и назначила ему окончательное наказание в виде 12 лет лишения свободы с отбыванием их в ИТК общего режима с частичной конфискацией имущества — кожаной куртки.
Дубров Рудольф Минородович приговорен к 10 годам лишения свободы, также с отбыванием их в ИТК общего режима и с частичной конфискацией имущества — кожаной куртки.
Судебная коллегия также вынесла частное определение по факту фальсификации уголовного дела с обвинением лиц преступления, за совершение которого может быть назначена исключительная мера наказания
Человек в топке.
Помните, рык Маяковского в поэме «Владимир Ильич Ленин»:
... В паровозных топках сжигали нас японцы». «Вот изверги!» — думалось тогда в школе, когда мы заучивали эти сроки. Но ведь шла гражданская война, японцы были интервентами... Да и вообще теперь этот факт ставится под сомнение. Вроде на самом деле и не было ничего такого... Ну да ладно с историей. У нас вот в Усть-Хакчане без всякой войны и интервенции человека сожгли. И без сомнений — как и что — в топке и живым.
Произошло это в тоскливую холодную ноябрьскую ночь прошлого года в общежитии старательской артели «Восток». В одной из комнат прокуренной и неуютной, какие все они в общежитиях старательских артелей, после окончания промывочного сезона шла пьянка. Длилась она уже много дней, не усиливаясь и не затихая, и принимавшие в ней участие люди просто уже ополоумели. Замечательным в тот вечер было лишь то, что к пьющим присоединился новый человек — Сергей Болдырев. В Усть-Хакчан он только что приехал из Кадыкчана, был принят в артель на работу и ему выделили угол в общежитии. Внешне он представлялся рослым, физически крепким мужчиной. А по характеру, как расскажет потом его жена Валентина Петровна, добрый, но вспыльчивый. В молодости он увлекался тяжелой атлетикой, занимался самбо, дзю-до. Потом начал выпивать. Но выпьет, жаловался он жене, и в голове появляются борцовские картинки. То есть проходят приемы боевых единоборств, пояснял он, и хочется их выполнять. В 89-м решил со спиртным завязать, съездил куда-то и закодировался. И с тех пор — ни капли, даже пива. Но вспыльчивость осталась.
Увлечений у него не было. Занимался хозяйством — свиньи, теплица.
В семье трое детей. И он их и они его любили и уважали.
Так вот в тот день и ночь Сергей также был абсолютно трезв и может статься просто из-за того, что деться в общежитии больше некуда, сидел с пьяной компанией.
Другим человеком, с которым нам следует ближе познакомиться, является Павел Бреннер. Как и Сергей, еще молодой и физически крепкий, вполне симпатичный в общении человек. И тоже семьянин, имеющий двоих детей. Родной его старший брат сообщит потом следствию, что не припомнит случая, чтобы Павел, несмотря на свою силу, стал инициатором каких-нибудь ссор или стычки. Хотя мог постоять за себя и не тушеваться в конфликтных ситуациях.
Павел женат, имеет двоих несовершеннолетних детей. На работе у него тоже шло все нормально. Его допустили к такому ответственному делу, как съем концентрата с промприбора.
- С Павлом никак не вяжется то, что произошло с ним в дальнейшем, — скажет его старший брат.
В этот день и ночь Павел пил со всеми. Третьим интересным нам в данном случае лицом можно бы назвать В. А. Морозова. Но он был на смене в котельной и в общежитие накануне событий зашел лишь на короткое время выпить сто граммов уже поздним вечером.
Пьянка к ночи стала угасать, и ее участники от глубокой тоски и безделья решили померяться силой рук. Для этого стали попарно садиться на пол, локти ставили на табурет и — ладонь в ладонь кто кого? Но только начали, как раздался вопль одного из присутствующих — Р. М. Гуркина. Вначале даже никто толком не понял, чего он кричит и лишь потом выяснилось, что подсевший к нему на кровать Николай Водолазский ткнул его в бедро перочинным ножом. Так, по пьянке ткнул.
Ну, компания, естественно, навалилась на хулигана, свалила его на пол и вломила за нож. Крепко вломила. Николай даже, извините, обделался. Ну, а поскольку он не умеет себя вести в обществе, да еще и теперь дурно запах, его и вообще выбросили в коридор.
Слегка пораненный Гуркин не жаловался, водки оставалось достаточно и отдых продолжался.
А дальше, как покажет Павел Бреннер на следствии, события развивались буквально так.
«Мы вышли и стали расходиться. Сергей Болдырев (напомним, абсолютно трезвый Сергей Болдырев) поднялся на второй этаж общежития и там увидел Николая Водолазского. Мне Болдырев сказал, что договорился с «КамАЗом», чтобы отправить Николая, и машина уже его ждет. Когда мы вышли на улицу, «КамАЗа» никакого я не увидел. Сергей и я взяли Николая под руки и повели его в сторону гаража. Я думал, что машина стоит там. Но ее не оказалось. Тогда Сергей предложил завести Николая в котельную. Николай стал сопротивляться.
Зашли в котельную. Я спросил у Николая:
- Зачем ты обидел Гуркина?
Потом ударил его по лицу кулаком. Он упал. Тут подбежал Сергей и ударил Николая чем-то продолговатым по голове. Где он взял этот предмет, я не видел, по-моему, он был у него при себе, этот предмет, по-моему, на веревке».
Взглянем на происходящее в котельной и со стороны Морозова.
«Около 3-х часов ночи в котельную вошли Болдырев и Бреннер, ведя под руки Водолазского. Войдя, они бросили Николая под руки, и он сразу упал. Бреннер сказал мне:
- Выйди отсюда, — и направился к котлу. Я пошел к двери и увидел, как Болдырев чем-то стал наносить удары по голове Водолазского. Я на ходу еще сказал им:
- Если хотите бить, вынесите на улицу и бейте. И выбежал. Я понял, что дело может кончиться очень плохо, и побежал в общежитие.
- В котельной нехорошие дела, — сказал Морозов старателям.
- А оно нам надо, — ответил кто-то из них. — Сами пили, сами пусть и разбираются».
И он пошел обратно в котельную. Тем временем в котельной происходило следующее.
«Сергей открыл топку в печи котельной, — показывает на следствии Бреннер, и сказал:
- Давай закинем его туда!
Николай был живой, в сознании, сопротивлялся. Я и Сергей взяли Николая за руки, я за левую, он за правую. Николай находился лицом вниз, брыкался ногами, кричал. Мы затолкали его в топку до пояса и он замолчал.
Затем Сергей затолкал его дальше и закрыл топку. После этого мы выбежали из котельной, увидели Морозова, который шел в котельную. Разговаривали мы с ним или нет, не помню».
«Метрах в 15-ти от котельной, — продолжает Морозов, — мне встретились Болдырев и Бреннер.
- Ты там пошуруй хорошо, -- сказал мне Бреннер.
Я пошел в котельную, за мной следом возвратился и Бреннер. На полу у котла лежал валенок. Бреннер схватил его, забросил в топку и сразу вышел. Я открыл дверцу топки, увидел торчащую оттуда ногу и мне стало плохо.
В своей комнате я долго не мог уснуть, заканчивает показания Бреннер. Мысли были о том, с кем бы посоветоваться. Но не найдя решения этого вопроса, я выпил стакан водки, который взял у соседа по комнате, и уснул. Меня разбудили работники милиции».
Милицию, руководство артели поднимет ночью на ноги Морозов. Здесь же будет арестован и Болдырев. Правда, он, выйдя из котельной, метнется по поселку, зайдет к знакомой с целью якобы позвонить по телефону, но получив отказ в связи с поздним временем, нервно вымоет в комнате руки и уйдет.
Во время следствия и суда Бреннер полностью признает свою вину. Болдырев же будет до конца заявлять о полной своей непричастности к смерти Водолазского, пытаясь все свалить на Морозова и Бреннера. Даже свои опаленные огнем брови при засовывании Водолазского в топку будет объяснять неловким прикуриванием сигареты. Согласно заключениям судебно-психиатрической экспертизы Болдырев и Бреннер являются вменяемыми, психическими заболеваниями не страдали и не страдают.
Судебная коллегия по уголовным делам Магаданского областного суда под председательством Александра Ивановича Кудыма приговорила Болдырева С. П. к 15, а Бреннера — к 14 годам лишения свободы.
- Это дело запомнилось мне своей необычайной жестокостью, — говорит А. И. Кудым. — Причем преступление совершили лица, никогда ранее не вступавшие в конфликт с законом, имевшие нормальные семьи, детей и один из них был абсолютно трезв.
Вот так-то. А Владимир Владимирович Маяковский — японцы, японцы...
Верховный суд Российской Федерации определением от 4 июля 1996 года приговор в отношении Бреннера и Болдырева оставил без изменений, а кассационные жалобы их адвокатов -- без удовлетворения. Жена Водолазского пишет: «От горя умерла мать Николая. У меня бы не дрогнула рука резать этих подонков живьем и одновременно держать их над огнем».
Аммонитная шашка.
Многие магаданцы, наверное, еще помнят, что в феврале 1995 года во дворе магазина «Восход» глубокой ночью раздался сильный взрыв. Из окон, находящихся здесь АТС—2, магазинов, многих квартир, тогда вылетели стекла, а перепуганные жильцы и сторожа бросились звонить в милицию. ОМОНовцы, надо отдать им должное, прибыли на место происшествия быстро, опросили возможных свидетелей, но ничего конкретного выяснить тогда не удалось. Ни ниточки, ни зацепочки, казалось, нет.
Но вот спустя два месяца наряд милиции встречает на улице человека с целлофановым пакетом. Идет себе этот человек навстречу милиционерам и идет, как все ходят. Но их наметанному глазу сразу видно, что как-то дрогнул он, увидев милиционеров, а ближе подошли — так вообще шарахнулся. Остановили они его, спрашивают: «Откуда идешь, что несешь?»
Скачать полностью: