Необходимость проведения операции обосновывалась в приказе тем, что "... в деревне осело значительное количество бывших кулаков, раннее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Осело много в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти не тронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий ( эсеров, грузмеков, дашнаков, муссаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т.д.
Часть перечисленных выше элементов, уйдя из деревни в город, проникла на предприятия промышленности, транспорт и на строительства.
Кроме того, в деревне и городе до сих пор еще гнездятся значительные кадры уголовных преступников ( ... ), отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывающихся от репрессий".
Упор в плане проведения операции делался, как мы видим, на деревне как наиболее криминогенной и враждебной властям зоне. Согласно приказу, репрессии подлежали следующие контингента:
"1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.
2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.
3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою антисоветскую преступную деятельность.
4. Члены антисоветских партий (...), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, банд.пособники, переправщики, реэмигранты - скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность.
5. (...) наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых o сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований.
6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают нести там активную антисоветскую подрывную работу".
Пункты 7 и 8 предусматривали репрессии против уголовников, как находящихся на свободе, так и уже заключенных в лагерь, ведущих преступную деятельность.
Все репрессируемые элементы подразделялись на две категории. К первой категории относились наиболее враждебные. Они подлежали немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на Тройках, расстрелу. Ко второй относились все остальные, они подлежали аресту и заключению в лагерь на срок от 8 до 10 лет.
Обращает на себя внимание своеобразный график начала операции для различных регионов страны ( есть основания предполагать, что на территории деятельности Дальстроя операция начиналась не раньше, чем в ДВК). Видимо, он составлялся с учетом сроков окончания подготовительных работ к проведению этой операции, которые могли определяться как самим объемом этой работы, так и наличными силами оперативного состава в данных регионах. Одного из важнейших видов подготовительных работ. осуществленных в тот период УНКВД по ДС, коснемся ниже.
Приказ устанавливал лимиты на количество лиц, привлекаемых по первой и второй категориям, для каждого из республиканских, краевых и областных звеньев НКВД. "Какие бы то ни было самочинные увеличения цифр не допускаются, - сказано в приказе. - В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представить мне (т.е. Ежову - А. Б. ) соответствующие мотивированные ходатайства".
И вот что замечательно: "Уменьшение цифр, а равно и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой категории - во вторую категорию и наоборот, - разрешается". Региональные органы получали, таким образом, определенную свободу в своих действиях. Более того, они могли, стало быть, и в гуманизме отличиться, уменьшая число репрессируемых по обеим категориям. Только отличались ли? Едва ли.
Что касается объектов, жертв планировавшихся репрессий, то может вызвать удивление отсутствие прямого указания на троцкистов - излюбленную мишень сталинской мстительности 30-х гг. К тому моменту, августу 1937 г., репрессии против троцкистов на Колыме приобретали самый широкий характер. Настоящий приказ, возможно, свидетельствовал о том, что в наркомате имелось мнение, что данный процесс развивается нормально и не нуждается в дополнительном стимулировании.
Из перечисленных групп лиц, вовлекавшихся в операцию согласно приказу № 00447, только первые две - бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания, и бывшие кулаки, бежавшие из лагерей и трудпоселков, - не будут представлены в числе лиц, репрессированных на территории деятельности Дальстроя. Все прочие группы в кровавой практике Тройки УНКВД по ДС будут представлены сполна.
В целом приказ № 00447 был логичным продолжением и, может быть, завершением "очистительной" и устрашающей практики, проводившейся органами ОГПУ-НКВД с начала 30-х гг. Изгнание всякого инакомыслия, затаптывание всех его возможных истоков, подавление и искоренение любой возможности сопротивления - таков, видимо, был стратегический замысел политического руководства страны. И операция 1937-38 гг. должна была достойно завершить претворение этого замысла.
Говоря об определенной традиции, присутствовавшей в самом характере приказа № 00447, следует особо отметить и его новаторский характер, который проявлялся, прежде всего, в команде начать преследование по широкому спектру достаточно четко определенных. как тогда говорили, "линий" - т.е. направлений уголовного преследования, и, конечно, в объемах выделяемых лимитов.
Для Колымы началом подготовки к этим преследованиям (видимо, и здесь была дана соответствующая команда) стал приказ № 0036 УНКВД по ДС. принятый между 14 и 22 июля 1937 г. (собственной даты приказ не имеет). Приказ устанавливал порядок взятия на учет и оформления дел-формуляров на, как в нем говорилось, "подучетный контингент". Этот контингент составляли лица, осужденные за контрреволюционные преступления и бандитизм и уже находившиеся в колымских лагерях.
Отчего отделениям УГБ УНКВД по ДС понадобилось как бы дублировать документацию УРО Севвостлага, который с момента основания лагерной системы на Колыме вел всезнающую картотеку, хранил все личные дела заключенных, а на ОЛПах - и рабочие формуляры на них? Ответ кроется, видимо, в системе подготовки уголовных дел в последующий период, сущность которой заключалась в том, что вопрос - возбудить или не возбудить такое дело - решался в УНКВД по ДС в Магадане по принципу "статейности", независимо от того, где в данный момент находился сам заключенный, соответствующим отделением Управления, а райотделению НКВД, в ведении которого находился лагпункт, оставалось лишь сфальсифицировать это дело с помощью соответствующих средств.
Свидетельством того станут обстоятельства, о которых будет сказано ниже, а пока отметим, что приказ № 0036 был подписан врид начальника УНКВД старшим лейтенантом госбезопасности Веселковым. Он недолгое время управлял этим учреждением после отстранения Горина-Лундина, бывшего начальника СПО ленинградского УНКВД, осужденного вслед за убийством Кирова и всплывшего в такой вот должности в Магадане. Впрочем, начальником УНКВД по ДС Горин (приказы он подписывал сокращенным вариантом своей фамилии) так никогда и не стал - только и.о. Свой последний приказ в этом качестве он подписал 23 июня 1937 г.
Веселков, в свою очередь, недолго просуществует в этой должности - до приезда Сперанского. Видимо, позже, уже в 1938 г., Веселков тоже будет репрессирован, так как деловой контакт с ним будет служить таким же компроматом, как, скажем, и контакт с Э.П.Берзиным, для других сотрудников УНКВД по ДС уже в 1939 г.
Старший лейтенант ГБ Сперанский вступит в дело 3 декабря 1937 г. Именно этой датой помечено его указание начальнику внутренней тюрьмы УНКВД Кузьменкову: "На основании решений Тройки УНКВД по ДС (протоколы №№ 20 и 21, утвержденных Тройкой УНКВД по ДВК, приведите приговора в исполнение - расстреляйте нижеследующих осужденных". И, вслед за тем, список на 128 фамилий.
Здесь следует отметить обстоятельство, не только не изученное, но даже редко упоминаемое в наших описаниях того периода - Отдел УНКВД по ДС с момента своей организации, т.е. с октября 1934-апреля 1935 гг. ( в соответствующих приказах его день рождения упоминается дважды), находился в подчинении УНКВД по Дальневосточному краю. Характер этого подчинения остался пока невыясненным: какие-то вопросы магаданские чекисты решали в Хабаровске, какие-то - в Москве, какие-то - самостоятельно. Сказалась эта двойственность в подчинении и при выполнении приказа № 00447:
постановления Тройки, появившейся в Магадане в сентябре 1937 г. ( ее первый протокол датирован 5 сентября 1937 г.), подлежали утверждению Тройкой УНКВД по ДВК. Каких-либо документов, обнаруживающих это утверждение, или, напротив, свидетельствующих об отказе в утверждении, найти не удалось. Сохранилась лишь формула, употреблявшаяся в 1937-1938 гг. в расстрельных актах и выписках из них, вкладывавшихся в уголовные дела: "... согласно постановлению Тройки УНКВД по ДС, утвержденному Тройкой УНКВД по ДВК...". Случавшаяся подчас моментальность приведения постановлений в исполнение наводит на мысль, что эта формула на самом деле не подкреплялась какими-либо действиями и подчиненность одной Тройки другой была пустой формальностью.
Первую Тройку УНКВД по ДС возглавил старший лейтенант ГБ Кожевников. По некоторым архивным данным, которые, думается, нельзя считать полностью достоверными (но других пока нет), в состав этой Тройки входили начальник Севвостлага капитан ГБ Филиппов и сотрудник УНКВД по ДС Малышев. Первое заседание Тройки состоялось, как уже говорилось, 5 сентября, через 20 дней после начала этой операции на Дальнем Востоке. Видимо, в определенном -возможно, что в указанном выше составе - Тройка просуществовала до конца ноября. В архивных материалах имеется упоминание о 24 протоколах заседаний этой Тройки. Последнее из них датировано 21 ноября.
Сохранились семь документов приведения в исполнение постановлений Тройки. Первый из них имеет следующий сопроводительный текст:
"Начальнику 3 отдела УНКВД по ДС
лейтенанту гос.безопасности
тов .Бондаренко.
Согласно постановлению Тройки УНКВД по ДС, утвержденному Тройкой УНКВД по ДВК, Вам предлагается (интересная - для органов НКВД - формулировка: предлагается...- А.Б. ) привести приговор в исполнение - расстрелять нижепоименованных".
Названы 268 фамилий. Дата - 22 октября 1937 г.
"Об исполнении акты доложите мне. Сдано в архив актов 257."
"Не приведены, - пишет в конце списка Бондаренко. - порядковые ...". И указывает 11 номеров. Причины, по которым постановление не было исполнено, не сообщаются.
О ходе операции УНКВД по ДС регулярно отчитывался перед наркоматом. Так, 25 октября 1937 г. начальнику ГУЛАГа Плинеру и начальнику 8 отдела Цесарскому из Магадана было сообщено:
"Всего поставлено на рассмотрение Тройки - 2348 человек. Приговорено к расстрелу - 1950 человек, из них а) отбывали наказание в лагере: за к-р троцкистскую деятельность - 628 человек, к-р деятельность - 433, террор - 69, повстанчество - 48, шпионаж - 74, бандитизм - 219, диверсию -10. побеги - 102, СОЭ - 84" грабежи, кражи и хищения - 138, вредительство - 14, измену родине - 18, разбой - 24, нелегальный переход границы - 7, убийство - 8. хулиганство - 13, НЗП (аббревиатура неизвестна, возможно ЗНП - занятие незаконным промыслом - А.Б.)- 6, прочие преступления - 55". К-р составы (включая СОЭ) составляют в этом перечне подавляющее большинство -1378 из 1950.
Через две недели, 10 ноября 1937 г., в связи с продолжением операции Управление докладывало в Москву: за первую декаду ноября представлено на рассмотрение Тройки 118 человек, приговорены к расстрелу 100 человек.
Еще через десять дней: за вторую декаду ноября на рассмотрение Тройки представлено 270 человек, приговорено к расстрелу - 241 человек.
В архивное дело подпишут и рукописный текст, выполненный, предположительно, рукой оперуполномоченного 8-го отдела УНКВД по ДС, жены упомянутого выше П.С.Бондаренко М.С.Черниковой:
" На20/Х1 - включительно
троцкистов -1017, вредителей - 36, террористов - 140, повстанцев - 150, пораженцев - 92, сектантов - 79, шпионов - 160, бандитов - 534, монархистов - 17, фашистов - 28, диверсантов - 21, рецидив - 92, сионистов - 2".
Несомненно, указываются прежние составы преступлений, за которые данные лица уже отбывают срок наказания, что свидетельствует, прежде всего, об умышленном уничтожении людей по определенным в приказе № 00447 "линиям", ну а то, что эти "линии" некоторым образом корректируются, говорит о том, что магаданские энкаведешники не могли не учитывать особые местные условия - например, большое количество привезенных сюда троцкистов.
И. наконец, четвертый рапорт УНКВД по ДС от 1 декабря 1937 г.:
за третью декаду ноября на рассмотрение Тройки представлено 137 человек, приговорено к расстрелу 137. Далее приводится "статейность".
В нашем распоряжении нет сегодня достоверных сведений о том по какой именно причине в ноябре-декабре 1937 г. произошла смена руководства Дальстроя и сопутствующих ему репрессивных учреждений.
Весьма сомнительно, что арест Э.П.Берзина был последствием мести со стороны Сиднея Рейли или Локкарта, обыгранных стойким латышским стрелком в "заговоре послов" (версия Н.В.Козлова).
Не кажется убедительным, что Берзин пострадал из-за связи с Рудзутаком или в процессе реализации "латышской линии" вообще (предположение, высказанное Т.П.Смолиной).
Совершенно невероятно, что Берзин был наказан за крамольное свободомыслие, проявленное в объяснительной записке к перспективному плану: к 1948 г. на Колыме не должно остаться заключенных (подобная версия высказывалась К.Б.Николаевым).
Причина, по которой были репрессированы Берзин и его помощники
(а вслед за ними тысячи рядовых обвиняемых - з/к Севвостлага), может быть, и лишена какого-либо своеобразия - репрессировали по той же логике, как и партийных и советских руководителей любого другого региона страны. Но сама специфика существования Дальстроя позволила создать весьма своеобразную легенду об антисоветской, повстанческой, вредительской и т.д.организации, возглавляемой директором Дальстроя Берзиным. Обвинить, скажем, руководителей Украины в том, что они добивались отделения своей республики от СССР и перехода под протекторат соседней капиталистической страны было бы несколько труднее.
При новом руководстве (и теперь уже с его активным участием) выполнение задач, поставленных приказом № 00447, продолжалось. За 11 месяцев, с 16 декабря 1937 г. по 15 ноября 1938 г.. Тройка в новом составе рассмотрела 10743 дела (сохранилось 70 протоколов ее заседаний). Сохранились и первые экземпляры актов расстрелов, проведенных в период с 20 декабря 1937 г. по 8 октября 1938 г. В этих актах 5801 фамилия. Документально подтвержденный расстрельный итог выполнения приказа № 00447 на территории Дальстроя составляет, таким образом, более 8 тысяч человек (абсолютную цифру назвать пока нет возможности, так как из 2428 расстрельных постановлений, вынесенных первой Тройкой, не все были приведены в исполнение). Подсчет лиц, осужденных первой и второй Тройками по второй категории, т.е. к заключению в исправтрудлагерь на срок от 8 до 10 лет, пока не производился. Но, видимо, и здесь счет нужно вести на чысячи - две, три? А оттого общий итог поведения начатой наркомом Ежовым операции на территории Дальстроя может вылиться в 11-12 тысяч человек.
Для выяснения деталей деятельности механизма репрессий в тот период многое могла бы дать документация райотделений НКВД - их переписка с Управлением НКВД по Дальстрою. К сожалению, она почти не сохранилась. Удалось выявить лишь фрагменты гакой переписки, которую вело райотделение по Управлению дорожного строительства со своим куратором из УНКВД, начальником 6-го отдела лейтенантом ГБ Бронштейном. В этой переписке совершенно явно представлен уже названный принцип: УНКВД отправляет в райотделение (начальник Золотарев) списки лиц, которых следует привлечь в качестве обвиняемых ( предварительно поработав с формулярами), при этом указывается и категория, по которой пойдет то или иное дело. отделение по этим спискам арестовывает людей, проводит "следствие" и высылает законченные дела. А Броншейн шлет новые списки...
Впрочем, не исключено, что иногда вместо дел в Управление доставлялись лишь формулы обвинения, предъявленные тому или иному обвиняемому, и Тройка принимала свое постановление по этим нескольким строчкам. Иначе чем объяснить, что такое постановление принималось в Магадане на другой день после того, как обвинительное заключение составлялось, скажем, в отделении НКВД по СГПУ, отдаленном от центра на 600 км?
Дела с заведомо предрешенным финалом стряпались топорно, примитивно. Признание обвиняемого в вымышленной вине особого значения не имело - следствию и так все было ясно. Но наличие свидетелей преступной деятельности обвиняемого было обязательно -не менее двух. И то ли кощунственным, то ли нелепым кажется это неуклонное следование древнему - еще с римских времен ("Один свидетель - не свидетель") - правилу в обстановке заведомой фальсификации...
При знакомстве со многими десятками дел того периода создается впечатление, что и обвиняемые, и свидетели прекрасно понимали безвыходность своего положения, а потому и не особо препятствовали ходу следствия. Но встречаются дела, в которых арестованные проявляли железную силу воли и упорно отвергали предъявленные обвинения. Так вели себя на допросах поэт Владимир Нарбут, начальник кузнечного цеха Марчеканского завода Кузнецов-Морев, завидную стойкость проявляли уже прошедшие через многие испытания троцкисты. Да и свидетели обнаруживали подчас отчаянную изворотливость, дабы не поддаться давлению следствия. Но существовали и как бы штатные свидетели: старосты, воспитатели -они были готовы свидетельствовать о чем угодно. Один такой свидетель мог участвовать в десятке и более дел. послушно подписывая составленный следователем протокол. Даже среди стойких троцкистов были осведомители, регулярно "стучавшие" на своих же товарищей уполномоченному райотделения. Так было, в частности, и на самом "троцкистском" колымском прииске "Партизан".
В ходе следствия практиковались истязания арестованных, они широко применялись по отношению к ключевым фигурам того или иного дела. К фигурам менее значительным следствие подчас относилось и не столь пристрастно - вероятно, по причине нехватки времени и сил. Тем более, что конечный результат нового уголовного преследования был предопределен.
Весьма значительную роль в организации репрессивного процесса в тот период на Колыме принадлежала "московской бригаде" - группе сотрудников наркомата, присланных в Магадан для проведения данной операции ( Кононович, Каценеленбоген, он же Боген, Бронштейн, Виницкий).
Сохранившиеся акты о расстрелах имеют, как правило, две (иногда три) подписи лиц, ответственных за их проведение. Первая подпись здесь принадлежит, условно говоря, организатору. Если расстрел производился в Магадане ( а именно в административном центре Дальстроя произведено, если верить документам, наибольшее число расстрелов), в роли такого организатора чаще других вступали начальник УНКВД Сперанский, его заместитель Кононович, начальник административно-хозяйственного отдела УНКВД Галушка. Первая подпись на актах расстрелов, произведенных в Северном ГПУ, принадлежала начальнику райотделения НКВД по СГПУ Мельникову. В качестве организаторов расстрелов в других местах (Оротукан, Мальдяк) выступал и.о.начальника 4-го отдела УНКВД лейтенант ГБ Боген, начальник управления рабоче-крестьянской милиции, действовавшего в составе УНКВД, лейтенант милиции Кедров.
Вторая подпись принадлежала исполнителю или ответственному группы исполнителей. В Магадане эту вторую подпись неизменно ставил комендант УНКВД Кузьменков, на Хатыннахе - Кедров или начальник отдела уголовного розыска все того же УРКМ Дероберти.
Крут лиц, ответственных за исполнение, и самих исполнителей был очень узким, да оно и понятно - столь палаческая работа далеко не каждому сотруднику УНКВД была по плечу. К тому же, не каждый мог быть к ней допущен по соображению секретности. Места расстрелов в актах называются не всегда. Места захоронения трупов нигде не указываются.
По поводу "гаранинщины". Именно этим словом с теперь уже незапамятных времен стал обозначаться самый трагический период в истории Колымы - по имени тогдашнего начальника УСВИТЛа полковника Гаранина. Но по своей должности, по кругу обязанностей начальник УСВИТЛа никакого отношения к реализации приказа № 00447 не имел: к 1937 г. аппарат УНКВД, некогда - словно в зародыше - существовавший в системе УСВИТЛа (3-й отдел), был уже совершенно самостоятельным. Поэтому ни подготовительные мероприятия к выполнению упомянутого приказа, ни его реализация участия начальника УСВИТЛа не требовали. Не был Гаранин, в отличие от своего предшественника капитана Филиппова, и в составе Тройки УНКВД, творившей расправу. Нет подписи Гаранина (и его подчиненных) ни на одном растрельном акте.
Тем не менее существует немалое число воспоминаний бывших колымских заключенных, якобы ставших некогда свидетелями многочисленных зверств бесноватого полковника. Один из таких источников сообщает, что Гаранин лично расстрелял несколько сотен тысяч - в то время как на всей Колыме было в 1937 г. менее двухсот тысяч заключенных.
В цели автора не входят ни реабилитация этого человека ( тем более, что, осужденный в бериевский период за шпионаж, он давно уже реабилитирован в установленном законом порядке - за отсутствием состава преступления), ни какое-либо "очеловечивание" его образа -а в памяти тех, кто с ним встречался, даже вольнонаемных, он нередко предстает существом, наводившим страх.
Но имеются и воспоминания совершенно противоположного свойства. В частности, вот случай, рассказанный бывшей колымской заключенной Г.А.Воронской. В 1938 г., находясь на Эльгене, она, что называется, воочию столкнулась с начальником УСВИТЛа, который в тот момент, по ее словам, весьма недоумевал: как женщин могли послать на такую тяжелую работу, как лесоповал? "Ну вы бы им там хоть чай организовали", - приводила Г.А.Воронская якобы слышанные ею слова Гаранина.
Думается, что источником легенд о зверствах начальника УСВИТЛа является факт - точнее, одно из правил того расстрельного периода, согласно которому все постановления Тройки УНКВД объявлялись в каждом лагерном пункте - объявлялись они во всеуслышание, на поверке, как приказ начальника УСВИТЛа, и после долгого перечисления фамилий с неизменной резолюцией "расстрелять" в конце каждого такого оглашения неизменно звучало:
"Начальник УСВИТЛ полковник Гаранин". И в сознании затурканного зека носитель этой фамилии превращался в главного колымского злодея.
Ну а позднее, после ареста Гаранина, когда родилась (или была сотворена чекистами?) легенда о том, что прибывший с "материка" человек был не настоящий Гаранин, а японский шпион ( настоящего убили по пути следования на Колыму), сваливать на него все смертельные грехи системы было удобно и чекистам. Может быть, благодаря и этому обстоятельству легенда о палаче Гаранине приобрела особую живучесть.
Сегодня можно с полным основанием утверждать, что не было на Колыме "гаранинщины" (как не было в целом по стране и "ежовшины") - было принципиальное решение высшего политического руководства, воплотившееся в соответствующие приказы многих ведомств, в том числе и вышеназванный приказ № 00447 НКВД СССР. И была реализация этого приказа по всей стране и, в частности, в таком ее специфическом регионе, как территория деятельности Дальстроя. Такова жесткая, не мифологизированная правда истории.
А.М.Бирюков
