Однако этот процесс имел свою теневую сторону, связанную с использованием труда значительного числа заключенных. Среди них были и люди, осужденные за антиправительственные настроения и действия. Кто они? Об этом рассказывается в материале магаданского историка А. Козлова.
Репрессивная политика, проводившаяся в 30-е гг. по отношению к “социально- чуждым”, “контрреволюционным”, “вредительским”, “террористическим”, “шпионско-диверсионным” и другим элементам, относимым тогда к т. н. “врагам народа”, в полной мере коснулась территории деятельности Дальстроя – одной из крупнейших хозяйственных организаций, осваивавшей в то время северо-восточный регион страны. Репрессированные на “материке” постоянно пополняли различные подразделения существовавшего здесь же Северо-Восточного исправительно-трудового лагеря – Севвостлага. Одновременно с этим, репрессии проводились и против вольнонаемных работников Дальстроя, причем с самого начала его деятельности.
Судя по архивным документам, вопросами, связанными с выявлением и наказанием” социально-чуждых” и “классово-вредных” элементов, а также “саботажников”, “вредителей” и т. д., с 1932 г. занимался специально созданный 3-й отдел Севвостлага. Так, например, в числе первых им был арестован Василий Антонович Ноблин, судьба которого являлась весьма типичной для поколения тех, кто еще совсем юным встретил Октябрьскую революцию. Уроженец Плоньского уезда Варшавской губернии, он вместе с родителями переехал в Сибирь. С 11 лет Василий летом батрачил, зимой ходил в школу, окончил Новосибирское двухклассное училище. После этого В. А. Ноблин служил в магазине, занимался сельским хозяйством, был писарем, горнорабочим на приисках Бодайбо, где приобрел житейский и практический опыт. 1 июля 1931 года в возрасте 27 лет он приехал на пароходе “Днепрострой” в бухту Нагаева, стал оформляться по вольному найму.
Оформление произошло практически быстро и В.А.Ноблин позднее писал: “В непосредственной деятельности гостреста “Дальстрой” я начал работать с 1 июля 1931 г. и с первой отходящей партией рабочих в том же году был направлен на прииски. Проработав там до 20 января 1932 г., был направлен в Нагаево. Здесь работал в автотранспорте. 19 мая 1932 г. был арестован и обвинен по статье 58 пункт 10 УК (“за пропаганду и агитацию – А. К.)... После отбытия срока социальной защиты (освободился 22 января 1934 г.) я вновь поступил на работу в гос- трест “Дальстрой”.
Но В. А. Ноблин до ареста являлся вольнонаемным. Гораздо трагичнее оказывались аресты уже в то время для заключенных Севвостлага. Некоторым из них они стоили жизни. Об этом в частности рассказывают материалы следственного дела № 359. Согласно им, в первой половине 1933 г. были арестованы заключенные “резервного лагпункта Севвостлага” М. К.Кравцов, Т. С. Свиридов и Ф. А. Шульга. В “Постановлении о предъявлении обвинения и избрании меры пресечения “говорилось: “Перечисленные выше сектанты... “федоровского” толка достаточно изобличаются в том, что находясь в лагерях ОГПУ, систематически отказывались от работы. Свой отказ мотивируют религиозными убеждениями. Кроме того, Шульга, Кравцов и Свиридов добровольно вступили в контрреволюционную группировку Федоровского толка и, находясь в резервном пункте Севвостлага, организовали группу в 13 человек, которая ставила своей задачей путем систематической контрреволюционной агитации, распространения провокационных слухов о неизбежности войны, падении Соввласти агитировать основную массу заключенных на систематические отказы от работы, от приема пищи. Путем злостного саботажа направить свои силы на срыв социалистического строительства Колымского края и разложение всей массы заключенных лагеря”.
Данный документ составлен 20 июня 1933 г., а через неделю М. К. Кравцов, Т. С. Свиридов и Ф. А. Шульга “за организационную деятельность, направленную на свержение власти” и “контрреволюционный саботаж” были расстреляны. Приговор отменили только спустя 56 лет. 12 сентября 1989 г. М. К. Кравцова, Т. С. Свиридова и Ф. А. Шульгу реабилитировали.
Однако, не только они пострадали среди сектантов “Федоровского толка” (“федоровцы”), содержащихся в Севвостлаге. Были среди них и другие “мученики веры”. В “Обвинительном заключении”, составленном 15 октября 1933 г. и подписанном несколькими сотрудниками 3-го отдела Севвостлага, говорилось: “С прибытием этапов з/к из других лагерей, в общей массе заключенных прибыли и сектанты различных течений и толков. В подразделениях Севвостлага на 1-е октября 1933 г. имеются выявленными следующие течения сект: “истинные христиане”, “субботники”, “старо-церковники”, “духоборы” и “федоровцы”. Из общей массы сектантов резко стала выделяться группа “федоровского” толка. Последняя с первых же дней пребывания в Севвостлаге категорически отказалась от каких бы то ни было работ и занялась систематической антисоветской агитацией в среде остальной массы заключенных... В общей сложности последние не работали на протяжении двух с половиной лет. В результате принятия культурно-воспитательных мер в отношении сектантов “федоровского” толка, часть из них (Федяев, Манерный, Зубков, Шкрят и др. в числе 13-ти человек) приступила к работе, работая на общих лагерных работах, не исключая праздничных и воскресных дней. Три человека работают за исключением праздничных и воскресных дней. Восемь человек работают на самообслуге. Остальная же группа в числе 23-х человек во главе с Прохоренко, Зеленским и Балабановым категорически отказалась от каких бы то ни было работ, заявляя, что несмотря на свои сроки, в дальнейшем ни на каких работах, даже лично для себя, работать не будут. Помимо систематического отказа от работы, указанная выше группа сектантов... занималась систематической агитацией. Сектанты “федоровцы” среди з/к агитировали: “Колхозы все разваливаются и люди в них умирают с голоду. Нет божьего благословения на безбожное строительство. Все, что вы не делаете, все у вас разваливается, как развалилась башня Вавилонская”... Неоднократно в кругу массы заключенных сектанты “федоровцы” администрации лагеря заявляли о непризнании Соввласти и неподчинении ее законоположениям. Сов- власть они называют властью “временного пришествия на землю антихриста”.
В связи с вышеизложенным по данному делу были привлечены девять человек: П. А. Балабанов, И. Я. Бондарев, М. П. Зеленский, Г. В. Подстречный, Е. Н. Прохоренко, С. И. Пархоменко, А. Ф. Фомин, С. Е. Чалый и А. К. Морозов. По решению Тройки ОГПУ Дальневосточного края от 11 декабря 1933 г. восемь из них были приговорены “за пропаганду и агитацию” и “контрреволюционный саботаж” к высшей мере наказания и расстреляны. А. К. Морозову было добавлено еще пять лет лагерного срока.
Практически в это же время, приказом по ОГПУ СССР от 17 декабря 1933 г. “для чекистского обслуживания” района Колымы организовывался отдел ОГПУ по Дальстрою. Однако его выполнение было отложено в силу ряда причин. Только 14 июня 1934 г. Э. П. Берзин, являвшийся “старшим чекистским начальником”, издал еще один приказ, которым действительно организовывался отдел ОГПУ по Дальстрою, а за 3-м отделом Севвостлага оставалось только выполнение функций, связанных с деятельностью одного этого подразделения. Начальником отдела ОГПУ по Дальстрою был назначен прибывший с “материка” П. Н. Куцурубов.
10 июля 1934 г. ОГПУ СССР было реорганизовано в НКВД СССР. В связи с последующим преобразованием отдел ОГПУ по Дальстрою реорганизовали в отдел НКВД по Дальстрою, который с марта 1935 г. по октябрь 1936 г. возглавлял К. К. Шель. В данный период в Магадане были приведены в исполнение приговоры, касающиеся уголовных элементов, некоторым из них приписывались и пункты статьи 58 УК РСФСР. Например, 9 мая 1935 г. “в 1 час 30 минут по местному времени” были расстреляны на Магаданском кладбище “воры-рецидивисты” Е. Ф. Гонюков, Ф. М. Романов и Д. П. Сизиков, осужденные “за побег из-под стражи”, “за совершение террористических актов” и “за хищение социалистической собственности”. Вместе с тем, настоящая кровавая операция развернулась на Колыме в начале осени 1937 г. и была связана с проводимой НКВД широкомасштабной акцией, целью которой являлось физическое уничтожение потенциальных политических противников и пополнение лагерей ГУЛАГа новой рабочей силой. Основополагающим для ее проведения стало решение Политбюро ЦК ВКП (б) “Об антисоветских элементах”, принятое 2 июля 1937 г.
Во исполнение его, секретарям ЦК национальных компартий, крайкомов, обкомов была направлена телеграмма, которая гласила: “Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных в одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, – являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений... ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы, были бы переписаны в районы по указанию НКВД. ЦК ВКП (б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке”.
Пятидневный срок выдержан не был, но в течение нескольких последующих недель с различных мест поступали списки сформированных троек и сведения о количестве “антисоветских элементов”. Руководство НКВД СССР, исходя из всего присланного, стало готовить приказ о проведении задуманной операции. 30 июля 1937 г. заместитель наркома НКВД СССР Н. Ежова М. П. Фриновский, ответственный за ее проведение, направил на утверждение Политбюро ЦК ВКП (б) оперативный приказ наркома внутренних дел “Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов”.
Приказ, известный под номером 00447, предписывал начать операцию “по репрессированию бывших кулаков, антисоветских элементов и уголовников” в зависимости от региона с 5 по 15 августа 1937 г. и закончить в четырехмесячный срок. В Дальневосточном крае, а значит, и в Дальстрое операция начиналась в числе последних. Все репрессированные делились на две категории: первая – подлежащие расстрелу, вторая – подлежащие содержанию в лагере и в тюрьме сроком от 8 до 10 лет. Приказ НКВД СССР № 0047 был утвержден 31 июля 1937 г. и стал руководством к действию. Несмотря на сроки начала операции в Дальневосточном крае, она практически тут же началась в Дальстрое. Уже 1 августа 1937 г. в Магадан пришла телеграмма о немедленном исполнении приговора отделения Дальневосточного краевого суда по Севвостлагу и Даль- строю от 1-18 марта 1937 г. над руководителями т.н. “контрреволюционного троцкистского центра на Колыме”. На следующий день приговор был приведен в исполнение, а в акте об исполнении записано: “Осужденные к ВМН (высшей мере наказания – А.К.) Ю. А. Барановский, С. Я. Кроль, М. Д. Майденберг, С. О. Болотников, И. М. Бесидский. были расстреляны комендантом УНКВД по Дальстрою в присутствии представителей Дальневосточного Крайсуда по Севвостлагу, прокуратуры по Севвостлагу, Управления НКВД по Дальстрою и врача, констатировавшего смерть расстрелянных. Трупы расстрелянных захоронены в общей яме в лесу близ города Магадана”.
Затем была организована Тройка УНКВД по Дальстрою. Только за три месяца своей деятельности она рассмотрела дела почти трех тысяч человек: с начала сентября до конца октября 1937 г. – дела 2348 человек. За первую декаду ноября – 118 человек, за вторую декаду – 270 человек, за третью декаду ноября –137 человек. Из этого общего количества было приговорено к расстрелу 2428 человек, хотя не все из приговоренных тогда были расстреляны.
В число расстрелянных входили различные контингенты заключенных, а также часть вольнонаемных. Среди них была и последняя группа “непокорившихся” троцкистов, в которую входили М. А. Бодров, Е. Т. Захарьян и ее муж С. Н. Сербский, Г. Г. Саянский, В. М. Поляков, Г. А. Филиппов, Б. М. Эльцин и другие, в том числе личный секретарь Л. Д. Троцкого Н. М. Сермукс, расстрелянный 25 октября 1937 г. Последующие расстрельные кампании были еще впереди. Они стоили жизни более чем десяти тысячам человек...
Александр Козлов, старший научный сотрудник лаборатории истории и археологии СВКНИИ ДВО РАН. "Вечерний Магадан"
